Юрий Дмитриев - Человек и животные

Однако слоны, как боевые животные, были далеко не идеальны. Да, они производили сильное впечатление на людей и лошадей, которые видели слонов впервые. Однако уже при следующих встречах со слонами люди не испытывали такого мистического ужаса. А вскоре нашли и «уязвимое место» слонов. Напуганный слон не только перестает повиноваться, не только покидает поле боя, но в панике с утроенной от страха силой начинает крушить и топтать своих.

В этом убедился Пирр, когда через несколько лет после победы над римлянами вновь ввел боевых слонов в сражение при Беневенте (275 год до нашей эры). Однако на этот раз римляне были подготовлены к такой неожиданности и, очевидно, кое-что уже знали о нраве слонов. Во всяком случае, они не бросились бежать, а подпустили слонов достаточно близко к своим укреплениям и забросали их стрелами с привязанной к ним горящей паклей. Перепуганные слоны ринулись прочь, внося панику и смятение в ряды войск Пирра.

Царь Эпирский не учел этого урока и вторично потерпел поражение из-за слонов в пелопоннесском городе Аргосе, где испуганные слоны крушили и своих и чужих.

Карфагеняне тоже долгое время не могли отказаться от использования слонов, тем более что слоны действительно не раз приносили им победу. Но вот во время 2-й Пунической войны (218–201 годы до нашей эры) знаменитый полководец Ганнибал ввел в сражение при Заме 80 слонов. Однако на этот раз могучая сила обратилась против солдат самого же Ганнибала: римляне уже знали средства борьбы со слонами и так напугали их, что обезумевшие животные начали крушить и топтать карфагенян.

Это было одно из последних крупных сражений, в котором участвовали слоны. Конечно, их использовали и позже, но, в основном, как тягловую силу, тут слоны часто действительно были незаменимы.

Римляне, познакомившись со слонами поближе, использовали их в качестве цирковых животных, устраивали бои между слонами и гладиаторами, ввели слонов в популярные в те времена бои животных.

Однако, если в Греции и Риме слоны были уже хорошо известны до нашей эры, в других странах о них не имели никакого представления или если имели, то очень смутное. В средние века слоны в Европу почти не попадали — слишком хлопотно было их туда доставлять. Это могли себе позволить лишь правители стран. Именно поэтому первое упоминание о слонах в Европе связано с именем Карла Великого, который в 802 году получил в подарок живого слона от багдадского халифа Гаруна-аль-Рашида.

Каким образом попал слон в Париж в XIII веке, мы не знаем, но известно, что в это время Людовик IX преподнес его в подарок английскому королю Генриху III.

Правда, уже в XV веке живой слон показывался на ярмарке во Франкфурте, но даже два столетия спустя он был еще «зверем непознанным» даже для ученых.

В России первый слон появился в 1688 году, его прислал персидский шах в подарок малолетним царям Ивану и Петру. Но жители Москвы, куда был доставлен слон, могли видеть его лишь в день прибытия, — потом слона поместили в царский зверинец, а туда пускали только избранных.

Лишь через сто с лишним лет — в 1796 году — в России появился слон, которого могли за деньги увидеть все.

Слон в России. Русский лубок. (Одно из первых изображений слона в нашей стране.)

В XIX веке слоны стали, да и то очень относительно, известны в Европе ученым и широкой публике. Они были достаточно полно описаны в специальной литературе (это, конечно, не исключало фантастические вымыслы), их можно было увидать в зверинцах и зоосадах (что тоже, кстати, порождало немало выдумок и басен). Но в это время уже никто, конечно, не думал о слонах как о боевых животных — в век огнестрельного оружия такой «танк» был ни к чему. И вдруг слоны снова появились в военных сводках. И не в XIX, и даже не в начале XX века, а в самый разгар второй мировой войны.

В это время Бирма была английской колонией. На Бирму целилась союзница фашистской Германии, а значит, и противница Англии — Япония. В 1942 году японцы вторглись в Бирму, заставив англичан отступить. Вместе с англичанами отступали и слоны — в составе 14-й британской армии были специальные слоновые роты. Конечно, никто не ходил на слонах в атаку, но при отступлении слоны выполняли не менее важные работы: они помогали строить мосты и дороги, эвакуировать города; неоценимы оказались они в горах, где на высоте двух тысяч метров переносили тяжелые грузы.

Часть слонов все-таки попала в плен к японцам, которые тоже использовали их как тягловую силу, а заодно отпилили у всех самцов бивни — японцы издавна питали пристрастие к слоновой кости.

Перейдя в контрнаступление, англичане вынуждены были наносить удары по тылам врага, а значит — по караванам слонов. Против слонов, находившихся на службе в японской армии, была брошена авиация. Захватив затем раненых слонов, англичане пытались их лечить — был создан специальный полевой госпиталь для слонов. И хоть, памятуя заслуги этих животных, англичане старательно выхаживали их, а раны у слонов, как оказалось, довольно быстро заживают, после окончания войны количество рабочих слонов в Бирме уменьшилось примерно на четыре тысячи.

Нет смысла, конечно, отрицать значение слонов в битвах далекого прошлого — не раз они решали не только исход сражения, но и судьбы тысяч людей и даже судьбы целых народов.

Сотни людей обогатились, убивая слонов и торгуя слоновой костью. Миллионы людей с удовольствием смотрят на дрессированных слонов в цирках и в кинофильмах. И все-таки не это главное, за что люди ценили и ценят слона. В Индии, в Бирме, на Цейлоне слоны, по образному выражению Ганса Бауэра, — ноги, руки, плечи человека.

Трудно или совсем невозможно сказать, кто первый додумался заставить слона работать и как это произошло. Проводить аналогию с другими животными, прирученными людьми, конечно, невозможно: вряд ли слон сам пришел к человеку и маловероятно, что человек приютил у себя осиротевшего слоненка, сосущего до трех — пяти лет молоко матери.

В общем, трудно сказать, как человек подступился к слону. Но все же подступился.

Правда, слоны не стали по-настоящему домашними животными. Знаменитый французский ученый XVIII века Жоффруа Сент-Иллер, задавшейся целью определить, что же такое животное одомашненное, а что такое — лишь прирученное, говоря о слонах, подчеркивал, что они не могут называться одомашненными потому, что не размножаются в неволе (или, как сейчас известно, размножаются, но плохо). Их каждый раз приходится ловить и приручать. А это не легко.

Тут Сент-Иллер безусловно прав. Поймать и приручить слона не только трудное, но и опасное дело. На Цейлоне каждый загонщик, участвующий в поимке слона (а загонщиков иногда бывает по нескольку тысяч), оставляет завещание. Тем не менее, несмотря на трудности и опасности этого предприятия, облавы на слонов за многие века так четко разработаны, что риск сводится к минимуму. Суть облавы в принципе в том, что загонщики под руководством профессиональных охотников на слонов — «шикари» окружают стадо диких слонов и постепенно начинают теснить их к построенному заранее загону — коралю, огромному, сделанному из прочных брусьев ограждению. Любопытно, что теснят загонщики слонов не силой (какая уж тут сила против слонов!) и не криками и шумом, а осторожными шорохами, которые плохо действуют на слонов и от которых они стараются поскорее уйти. (Хитрость в том и заключается, что уйти им «предлагают» в сторону коралей.) Люди используют немало различных приемов, чтоб заставить слонов войти в огороженное пространство, после чего вход закрывают прочной решеткой. Конечно, и решетка из толстых бревен и стены кораля прочны относительно. И если бы слоны решительно взялись за них, от кораля остались бы только щепки. Но обычно слоны даже не делают попыток разрушить забор. Если же и делают, дежурные загонщики поднимают крик, и простодушные животные, даже не понимающие своей силы, отступают к центру загона и беспомощно стоят там, сбившись в кучу.