Владимир Иванов - Архипелаг двух морей

Так, может быть, хребет Ломоносова и был мостом между «мамонтовым. материком» и Северной Америкой? Крупный советский полярный географ, один из открывателей хребта Ломоносова, Яков Яковлевич Гаккель сформулировал представление об Арктиде — обширной суше, существовавшей, возможно, вплоть до верхнечетвертичного времени и включавшей в себя как области сегодняшнего шельфа, так и надводные перешейки и островные гряды, лежащие на простирании хребта Ломоносова. Замечено, что моржи по обе стороны от Новосибирских островов заметно отличаются друг от друга, хотя сегодня никакой преграды для них нет, а некоторые виды птиц продолжают летать по «трансарктической трассе», очевидно сохранив где-то в глубинах памяти воспоминания об островах, лежавших на этой дороге.

Во время последнего оледенения, в конце плейстоцена, уровень Северного Ледовитого океана, как уже отмечалось, был на сто метров ниже современного. Там, где сейчас располагаются моря Лаптевых и Восточно-Сибирское, была суша, через которую пролегали величественные долины рек Анабара, Лены, Индигирки, Колымы в их нижнем (тогда) течении. Теперь эти низовья затоплены и доступен для нашего наблюдения только фрагмент древней долины Пра-Яны — песчаная пустыня Земли Бунге, «полярная Сахара». Когда-то здесь на обширной, относительно сухой, зеленой террасе собирались шерстистые носороги — их рога часто находят в холмах Земли Бунге. Во времена Э. В. Толля местные охотники считали эти рога когтями исполинской двуглавой птицы ексекю, которая в их представлении отождествлялась с русским императорским двуглавым орлом…

«Мамонтовый материк» начал распадаться, когда закончилось последнее оледенение и стал повышаться уровень моря.

Вблизи они довольно внушительных размеров

…Мы ехали на вездеходе по южному берегу Большого Ляховского от Кигиляха на восток. Полуостров Кигилях — это царство гранита. От воды идет почти ровная гранитная стена (как будто на Неве с лодки смотришь на отвес Дворцовой набережной), выше камень лежит ступенями, как остатки трибун великанского стадиона, а вершину венчают сами великаны — кигиляхи («каменные люди»), — причудливо обработанные ветром останцы. В солнечный день, при мареве, кажется, что кигиляхи слегка двигаются, словно разговаривая друг с другом. И не мудрено, что охотники-якуты оставляли у подножия «каменных людей» символические жертвоприношения: мелкие деньги, конфеты, какие-то ленточки… Когда в свое время А. А. Бунге пытался отбить образцы кигиляхских гранитов, местные обитатели решительно воспротивились, опасаясь гнева великанов…

Издали кажется, что кихиляхи слегка покачиваются, как бы разговаривая друг с другом

Но вот мы миновали узкий перешеек, отделяющий Кигилях от основного массива острова, скалы кончились, и потянулся невысокий береговой обрыв, ровный, как обрез книги, где страницы сложены каменным льдом, а верхний переплет — это перекрывающие слои торфов или суглинков. Волны подмывают основание склона, и там зияют глубокие ниши, местами же целые блоки пород обрушились в воду, и активно перерабатываются волнами: видны «облака» коричневой мути в морской воде.

Представьте себе картину: с одной стороны — вода, море, с другой — вертикальная стена, а между ними — наклонная, как на велотреке, илистая поверхность пляжа. Поверхность рассекают глубокие борозды вездеходных следов, сходящиеся вместе в дальней перспективе. Ехать вдоль склона неудобно, машину все время ведет вправо, под уклон, и водитель вынужден непрерывно тянуть за левый рычаг фрикциона так, что левая рука начинает болеть. Выбрав относительно пологий распадок, мы поднялись на береговой обрыв и поехали по самой его кромке.

Около Ванькиной речки мы вышли на свой прошлогодний след и по нему поехали дальше. Он вел в наш лагерь, к становищу Дымное. Слева по ходу отлого уходили вверх склоны горы Хаптагай-Таас, а справа, то приближаясь, то удаляясь от следа, тянулась кромка берегового обрыва. Сам обрыв сверху не был виден, просто тундра кончалась, и там, этажом ниже, блестела поверхность моря. Мы ехали и разговаривали, насколько позволял шум мотора, но вдруг водитель резко остановил машину, и я увидел, что колея под крутым углом уходит за край обрыва, в никуда, словно рельсы у края взорванного железнодорожного моста. Мы проехали немного вдоль обрыва, и след вновь появился из пространства, как будто прошлогодний вездеход пролетел по воздуху над морем и вернулся на твердую землю. Все это означало только то, что за год добрый участок берега успел разрушиться.

Вот так и разрушается берег

Мне приходилось наблюдать этот береговой обрыв и со стороны моря, пролетая на вертолете вдоль всего южного берега острова, от Кигиляха до мыса Шалаурова, причем машина шла над самой водой, в каких-нибудь двух десятках метров от обрыва.

Я видел участки берега, сложенные сплошным льдом. Обрывы как сахарные. Лед, лед и лед, и только на самом верху темнеет почва и дерн. Очень эффектны скульптурные формы рельефа ледяной стенки: мощные вогнутые и выпуклые поверхности, словно паруса, полные ветром. «Башенные» берега — серии параллельных уступов, как бы небольших, но резко выраженных мысов, разделенных распадками. Последние сформировались на участках, где лед вытаял.

Я много раз видел картину разрушающихся ледяных берегов, но не смог бы описать ее ярче, чем это сделал в свое время А. А. Бунге: «С громким плеском обваливаются то большие, то малые земляные массы; они, превратившись внизу в густой кисель, похожий на поток лавы, стекают по мерзлой почве в более низкие места и наконец в море». И в другом месте: «При взгляде на эти обрушивающиеся и оттаивающие мерзлые массы земли мне приходило на мысль, что при повышении температуры поверхности острова даже на короткое время выше 0 0остров моментально должен прекратить свое существование: он должен был бы, обратясь в кашицеобразную массу, расплыться, и от него только остались бы четыре горы» (речь шла о четырех возвышенностях, сложенных изверженными и метаморфическими породами и образующих как бы костяк острова).

Разрушающийся берег. Огромные ниши. Карнизы. Трещины, которые не перепрыгнуть. Обвалившиеся блоки шириной в десятки метров загромождают подножия уступов. Картина наводит на мысль о каких-то катастрофических явлениях природы, возможно, о землетрясениях. Трудно поверить, что все это сделало постепенное таяние льда под солнечными лучами.