Джордж Пойнар - Кто кусал динозавров?

Наряду с типичными кровососами, в местонахождении бирманского янтаря также обнаружены клещи 45(цветная вкладка 11E). Это настоящий вызов для воображения – представить себе, какие ещё членистоногие с колющим ротовым аппаратом кормились в том янтароносном лесу, насколько важную роль играли они в передаче патогенных организмов, вызывающих болезни 46,47(цветная вкладка 10). Настоящей неожиданностью стали двукрылые скорпионницы с клювами, внутри которых находились похожие на кинжалы мандибулы с зазубренными краями (цветные вкладки 11A, 11B). Мы можем лишь гадать о том, сколько других типов кусающихся членистоногих существовало в тех лесах мелового периода.

К позднему мелу ещё больше насекомых напоминало живущих в наши дни, в том числе питающийся на пальмах жук с канадского местонахождения янтаря 26(цветная вкладка 5A). Также должно было существовать значительное количество новых растительноядных насекомых, родственных тем, которые в настоящее время кормятся на клёнах и платанах, ольхе и вязе, или на лилиях и осоках – все эти растения существовали в то время (цветная вкладка 12B). Многие листья, вероятно, покрывали сладкие выделения и сброшенные шкурки тлей. Большое количество тлей в канадском янтаре, составляющее примерно около 40% от всех ископаемых остатков животных, указывает на то, что они были одной из доминирующих групп растительноядных насекомых 49(цветная вкладка 2C). К тому времени у некоторых самок выработалась способность отрождать копошащийся молодняк прямо на растение и отказаться от стадии яйца – преимущество, которого были лишены их предки. Поскольку ныне живущие тли переносят примерно 50% распространяемых насекомыми вирусов растений, возможно, на них лежит ответственность за быструю смену групп позднемеловых растений. Комары в канадском янтаре указывают на то, что именно в данном конкретном месте эти кровопийцы были многочисленными – возможно, они размножались в солёных болотах вблизи места образования янтаря 191(цветная вкладка 11D), тогда как ротовой аппарат мокрецов заставляет предполагать, что они кормились на динозаврах 51.

Различные группы насекомых появлялись и исчезали на протяжении всего мелового периода, и многие из них были прямо или косвенно связаны с динозаврами. Некоторые сосущие насекомые просто обеспечили себе источник пищи, а другие поедали растения у динозавров или распространяли инфекционное увядание и другие болезни растений. Падальщики утилизировали отбросы и трупы динозавров, а кровососущие виды, находящиеся на вершине пищевой цепи, не только пировали на динозаврах, но ещё и вводили в их тела возбудителей болезней. И то, о чём будет рассказано далее – это интригующая история о борьбе между растениями, насекомыми, патогенными микроорганизмами и динозаврами, которая происходила миллионы лет назад.

Солнце немилосердно жарило полог свежевымытого дождём леса, заставляя пар подниматься над влажной растительностью, словно клубы дыма. Над этой лиственной крышей возвышались кроны доминирующих деревьев – каури (из семейства араукариевых). Будучи массивными деревьями с основанием ствола диаметром до 40 футов, они достигали высоты 120 или даже 200 футов. Их уплощённые эллиптические листья трепетали в лучах солнца, демонстрируя заострённые кончики, выраженные продольные жилки и повреждения, нанесённые насекомыми. Шишка каури, кишащая маленькими гусеницами, оторвалась от своей ножки высоко в ветвях, вращаясь, полетела вниз сквозь полог леса, сбивая листья и отскакивая от ствола, и закончила свой путь в огромной груде опавшей листвы, скопившейся вокруг основания векового дерева.

Шум насторожил группу молодых пахицефалозавров, которые искали корм в тускло освещённых уголках подлеска. Один из них подошёл к тому месту, куда упала и зарылась шишка, и сунул лапу в мусор. Он вытащил повреждённую шишку и получил в награду нескольких сочных личинок, которых съел. Пахицефалозавры казались карликами среди окружающих деревьев и пышной растительности. Изящные хвойные деревья возвышались над подлеском, словно шпили собора, рисующиеся над городским пейзажем, тогда как другие виды архаичных голосеменных образовывали густой полог. Их узкие, остроконечные, а часто колючие листья весьма отличались от экзотичных, покрытых рябью из жилок веерообразных листьев окружающих деревьев гинкго, которые также тянулись вверх за своей долей света, попадающего в полог леса. Их густые листья, из которых укусы насекомых вырезали странные скульптуры, трепетали на ветру и создавали симфонию тонов зелёного цвета, тонко оттенённых случайными вспышками красновато-коричневых, бурых и жёлтых красок.

Молодые двуногие динозавры выбрались из тускло освещённых уголков мрачных галерей на залитые солнцем прогалины, созданные упавшими великанами, и пошли вдоль берега ручья, прорезающего заросли нижнего яруса леса, состоящие из вечнозелёных деревьев, перемежающихся с пушистыми древовидными папоротниками и жёсткими пальмами. Они пировали, поедая папоротники, росшие повсюду в огромном изобилии размеров и форм, с листьями, нежными, словно кружева, или жёсткими, как щетина. Некоторые из них, вроде жёстких лазающих папоротников, украшающих ветви могучих деревьев или росших на стволах, находились слишком высоко, чтобы до них можно было дотянуться. Но более мелкие разновидности, густо растущие вдоль речного берега или пышно разрастающиеся на лугах, были лакомством. Мужские и женские растения саговников, напоминающие коренастые пальмы, соперничали за место с крупными папоротниками, приземистыми хвойными и примитивными родственниками кустовидных магнолий с мелкими мясистыми плодами, и повсюду можно было найти и съесть лакомые кусочки. Любое пригодное для жизни место в подлеске было покрыто обильной порослью папоротников, хвощей, мелких травянистых растений, а надеющиеся на лучшее проростки обеспечивали жильём и пищей множество мелких позвоночных и беспозвоночных. Влажные уголки кружевной тени, покрытые коврами, сотканными из изящного папоротника-орляка, бледных, словно привидения, лишайников, и тёмных бархатистых мхов, были домом для клещей, ногохвосток и пауков.

Лианы и эпифиты украшали все ярусы леса. Они успешно превратили полог леса в висячие сады, где ползли по покрытым мхом ветвям и прорывались сквозь покров из листвы. Ствол и ветви деревьев были драпированы прядями нежных листостебельных мхов, полотнищами печёночных мхов и завесами тонколистных папоротников. Цепкие лианы, тянущиеся вокруг стволов и членов и между ними, связывали воедино все ярусы леса и служили чем-то вроде шоссе для тараканов и сверчков. Они переплетались с массами спутанных корней, образуя в подлеске целую сеть, и извивались и закручивались петлями, выкарабкиваясь из верхних ярусов полога леса. Эпифиты закреплялись на каждом уровне, ложась бременем на ветви, давая густой обильный рост на любой доступной поверхности, и обеспечивая укрытиями лягушек и птиц. Даже осоки росли в развилках деревьев, а похожие на бамбук злаки с пушистыми колосками процветали на открытых местах. На уровне земли мусор из опавших листьев, шишек, веток, стволов, коры и примитивных плодов служил идеальным домом для сапрофитных грибов разнообразнейшего обличья, а также для многоножек, тысяченожек и скорпионов. А глубоко в глинистой почве хвойные, образующие лес, раскидывали опорные корни, которые сосуществовали с мицелием симбиотических грибов и снабжали пищей нематод, жуков и равноногих ракообразных.