Чарлз Робертс - Царь зверей

Но, вместо ожидаемой зыби, она заметила тень, мелькнувшую на поверхности реки и тотчас же исчезнувшую среди верхушек осоки. Птица, взглянула вверх. Там, в синеве небес, широко распустив крылья, парил коршун, смелый воздушный разбойник, на минуту приостановивший свой полет.

Цапля откинула голову еще дальше назад и повернула к небу острие своего клюва. Потом она приподняла наполовину свои могучие крылья, как бы собираясь броситься изо всех своих сил в атаку. Коршун камнем полетел вниз. Цапля не шелохнулась. Воздушный хищник, остановившись футах в десяти над нею и стараясь не наткнуться на ее острый клюв, раскрыл крылья и, шумно пролетев мимо, метнулся, как стрела, вверх. Еще раз перевернувшись в воздухе, он возобновил нападение, хлопая крыльями над головой цапли и стараясь в то же время увильнуть от ее смертоносного оружия. Но огромная птица не изменяла своего оборонительного положения и только острие ее клюва уверенно и быстро направлялось в ту сторону, где находился ее враг. Коршун, убедившись, вероятно, в бесполезности своего предприятия, улетел прочь на поиски гусенка или утенка.

Цапля с торжеством посмотрела ему вслед и выпрямилась во весь свой рост. Медленно повернув затем голову, она окинула внимательным взором все водное пространство, поросшее осокой и залитое солнцем. Один предмет привлек ее внимание. Далеко, вверх по течению извилистой реки, она заметила человека в лодке. Он греб не обыкновенными веслами, а сидел на корме и управлял челноком при помощи индейского весла в виде лопаты. Время от времени он зорко всматривался в берег. Немного погодя он вышел из лодки, встал на колени и в течение нескольких минут рылся в прибрежных растениях. Он искал там норы выхухолей и ставил капканы перед теми из них, которые казались ему обитаемыми. Птица внимательно следила за его движениями, оставаясь неподвижной, как тень, пока человек не очутился на довольно близком от нее расстоянии. Тогда, распустив свои широкие темные крылья, цапля с негодованием поднялась над рекой и полетела вверх по течению, вытянув далеко назад над осокой черные ноги.

Свою последнюю западню охотник поставил у самого устья речки. Потом он двинулся обратно, по тому же направлению, откуда приехал, и его грязновато–желтая соломенная шляпа долго мелькала то с одной стороны осоки, то с другой. Когда человек окончательно скрылся в лиловом тумане, над берегом реки показалась быстро летевшая назад голубая цапля. Достигнув песчаной косы, она опустилась в воду, сложила крылья и приняла свое прежнее наблюдательное положение, вытянув шею и подняв вверх голову. Постояв так довольно долго и ничего не поймав, птица решила, вместо того чтобы поджидать добычу, пойти ей навстречу. Широкими и неуклюжими, но твердыми и бесшумными шагами она медленно двинулась вдоль речки, придерживаясь узкой полосы ила между травой и водою. Ее длинная шея извивалась, голова была опущена вниз, а блестящий взгляд жадно всматривался под каждый лист. Речной берег был населен насекомыми, и острый клюв цапли то и дело опускался вниз. Больше всего привлекали ее однако лягушки, которых там было великое множество: большие и маленькие, зеленовато–желтые и светло–серые, они сидели на листьях лилий и смотрели выпученными глазами на голубое чудовище, пока оно не подходило к ним совсем близко. Тогда с необычайной быстротой, словно рой теней, они бросались в топь. Но желтый клюв птицы действовал еще быстрее, и лягушка, доведенная ударом до полного бесчувствия, исчезала в ненасытной пасти хищницы. Охота в этом месте оказалась удачнее, чем у песчаной косы, и доставила цапле большое удовольствие. Ей удалось даже схватить маленькую водяную крысу, выскочившую из осоки в ту минуту, когда она проходила мимо. Крохотный зверек был однако очень живуч, и птице пришлось с ним повозиться, прежде чем она могла беспрепятственно его проглотить. Насытившись, она посмотрела с довольным видом вокруг и неосторожно шагнула на отмель. В то же мгновенье послышался глухой зловещий звук, и что–то крепко ущемило ногу цапли. Она попала в капкан.

Огромная птица, испуганная болью и удивленная таким странным на нее нападением, поддалась слепому страху и утратила всякое самообладание, как и все дикие животные, внезапно теряющие свободу. Она чуть не сломала себе клюв, нанося яростные удары таинственному врагу, схватившему ее за ногу. Как безумная, она громко и хрипло кричала. Ее широкие крылья хлопали по осоке и цветам стрелолиста. Всеми силами старалась она освободиться. Но ей только удалось немного поднять капкан над водой, да и то на короткое время. Скоро он потянул ее вниз на землю.

Эта страшная борьба между цаплей и неумолимым капканом тянулась довольно долго, пока истерзанная птица не упала наконец совершенно обессиленная. Капкан при этом перевернулся и лег наискось. И пленница уже не могла больше выпрямиться. Распластав свои крылья, из которых одно попало в грязь, а другое — в воду, цапля лежала без движения. От изнеможения ее смертоносный клюв был полуоткрыт, и только глаза, все такие же зоркие и круглые, с черными зрачками, блестевшими, как драгоценные камни, не выражали ни слабости, ни страха, несмотря на жгучую боль в ноге. Нарядные стрекозы, на которых она не обращала внимания, летали и кружились над ее головой. Желтые и бледно–голубые бабочки садились почти рядом с ней на цветы стрелолиста, но и до них птице было очень мало дела. Из воды выплыла откуда–то жирная зеленая лягушка и вскарабкалась на кочку около цапли. Но, взглянув в яркие и страшные глаза поверженного врага, квакушка скользнула назад в воду, охваченная смертельным ужасом. Птица не пошевельнулась даже и тут. Окружающий мир перестал для нее существовать: ей ничего не оставалось, как ждать своей неизбежной гибели.

Тем временем, скрытая изгибом реки, приближалась, крадучись по грязному берегу, другая охотница. Это была большая бурая норка, жившая в логовище мускусной крысы, которую она давно съела. Норка шла, как всегда, искать пищу. Даже сытая, она не пропускала ни одного живого существа, которое могло барахтаться, страдать и умирать в мучениях, — утку, ржанку или целый выводок выхухолей. Но в этот день она не поймала ничего, кроме нескольких червяков да пары глупых лягушек. И ей хотелось вкусной красной крови.

Коротконогая, но с необыкновенно длинным и гибким телом, с быстрыми, как у змеи, движениями, с крепкими, упругими мускулами, с острой треугольной головой и с невыразимо злобным взглядом, норка наводила страх даже на тварей, в несколько раз превосходивших ее величиною. Когда она обошла изгиб реки и увидела лежавшую на краю воды огромную голубую птицу с распростертыми крыльями, ее глаза сверкнули, как раскаленные угли. Без малейшего колебания она бросилась вперед, собираясь схватить добычу за горло.