Чарлз Робертс - В осаде

Напишите свое мнение об этой книжке в Отдел детской литературы Государственного издательства. Письма можно посылать без марок.

Наш адрес: Москва, Рождественка, 4, Госиздат, Отдел детской литературы.

Пухленький ребенок сидел на левой руке своей матери и казался очень довольным. Он крепко держал кусок свеже-приготовленного сахара, обсасывая его беззубым ртом, и с полным спокойствием таращил глазки. Его мать держала в той же левой руке старый жестяной фонарь, в котором горел огарок, сальной свечи, бросавший слабый неровный свет в густую тень большого леса. В правой руке она несла тяжелое жестяное ведро. Огромные деревья, под которыми находилась женщина, были сахарные клены. По вставленным в стволы деревянным трубочкам сок стекал в подвешенные к ним чашки, сделанные из березовой коры. Переходя от одного клена к другому, женщина переливала сок из этих чашек в ведро.

Ночной воздух был свеж, и ничто не нарушало тишины леса, кроме слабого звука капель, падающих в чашки.

Сладковатый запах сахарного сока стоял в роще.

Свеча в фонаре вспыхнула ярче, и черные тени как будто ожили и задвигались, затем она стала меркнуть, и темнота ближе надвинулась на женщину.

Заметив это, женщина тревожно оглянулась и стала быстрее опоражнивать чашки.

Она боялась, что свеча догорит прежде, чем она кончит работу, и ей придется возвращаться в полной темноте.

Ферма Дэва Стона находилась на другом конце долины «Малый котел», километрах в трех от холма, поросшего сахарными кленами. На холме был его временный лагерь — маленькая избушка, сложенная из толстых бревен, и навес, под которым был устроен очаг с трубой. На этом очаге варился из кленового сока сахар в большом железном котле. Во время варки в очаге надо было поддерживать равномерный огонь и беспрестанно снимать пенку с густеющего сока. Поэтому во время «сахарного сезона» кто-нибудь должен был безотлучно жить в лагере.

Дэв Стон расположил свой лагерь с таким расчетом, чтобы из единственного маленького окна избушки можно было видеть на другом конце долины группу высоких елей, под которыми приютилась его ферма.

Дэв Стон гордился своей маленькой фермой, которую он выстроил сам в диком нетронутом уголке долины «Малый котел». Но еще больше он гордился своей стройной сероглазой женой и тремя крепкими, здоровыми ребятами.

Поэтому, работая в лагере, он любил посматривать издали на высокие ели и красные крыши своей фермы.

Однажды в самый разгар сахарного сезона Дэва Стона неожиданно вызвали в поселок по неотложному делу.

— Ничего не поделать, Манди, — сказал он жене. — Придется тебе забрать малыша и отправиться варить сахар вместо меня.

— Что ты, отец? — возразила она. — Как же я оставлю одних Джо и Лиди?

— Ничего с ними не случится, если ты их оставишь одних. Лиди уж десять лет, она совсем большая. — ответил Дэв.

Так как дети соглашались остаться одни, то миссис Стол покорилась этому решению. По правде сказать, она была даже рада: новая работа приятно нарушала однообразие се жизни. Сахар варить она умела и потому весело стала готовиться к отправке в лагерь, как к забавному приключению.

Она выбралась из дома позже, чем рассчитывала. Старшие дети весело кричали ей «до свидания», стоя на пороге дома, когда она пустилась в путь с грудным ребенком на руках.

Снег в долине начал таять, и ноги увязали в нем. Мэнди добралась до лагеря порядочно уставшая, но все еще веселая и бодрая.

Она только успела сварить котел сахарного сока, налить другой и подбросить топлива, как уже стало смеркаться.

В спешке она и не заметила, что от свечи в фонаре остался только небольшой огарок. Она взяла ребенка на руки, дала ему кусок свежего сахара, захватила ведро и фонарь и поспешила в лес.

Свеча догорела и погасла, когда Мэнди опорожнила последнюю чашку. Сразу темнота затопила все окружающее и словно ударила в лицо Мэнди.

Несколько секунд Мэнди не трогалась с места, чтобы дать глазам освоиться с темнотой. И пока она неподвижно стояла, она вдруг почувствовала смертельную усталость. Ее тяжелая ноша — ребенок и ведро — оттягивали руки, от веселого утреннего настроения не осталось и следа.

Вероятно от усталости, ей вдруг сделалось жутко в этой темноте. Невольно она стала напряженно прислушиваться к лесным звукам. Ей почудилось, что снег мягко хрустит и проваливается под чьими-то шагами. К этому времени глаза ее привыкли к темноте, и она стала различать тропинку, смутные черные стволы и кусты, темнеющие между ними. Она поспешно двинулась по тропинке, вздрагивая от невольного страха и крепко прижимая к себе ребенка. Она шла быстро, но осторожно, стараясь не производить никакого шума, чтобы не привлечь внимания какого-нибудь опасного лесного жителя. И чем быстрее она шла, тем сильнее становился ее страх. Если бы не тяжелая ноша и не трудная дорога, она бросилась бы бежать. Мэнди еле переводила дух, ноги ее подгибались, она то-и-дело спотыкалась. Но ребенок, сидя у нее на руках, спокойно продолжал сосать сахар.

Ей осталось пройти всего шагов пятьдесят до избушки, как вдруг, к своей великой радости, она увидела высокую темную фигуру на повороте тропинки, у куста. Она подумала, что это Дэв, вернувшийся раньше, чем он рассчитывал. В полной уверенности, что это он, она бросилась к нему, задыхаясь и чуть не плача, и крикнула:

— О, Дэв, как я рада! Скорее возьми у мена малыша!

Она заспешила к нему, но вдруг ей показалось что-то странное в этой фигуре, неясно видневшейся около куста.

Он ничего не ответил, и это удивило ее. Почему Дэв молчит? Она остановилась, отшатнулась… Все в ней похолодело: фигура стала видна ясней, и она различила огромное туловище, сверкнувшие зубы и страшные глаза.

Она, закричав от ужаса, отскочила назад, прижала к себе ребенка и изо всей силы швырнула ведром в голову чудовища. Затем с быстротой оленя помчалась другой тропинкой к хижине. Только вбежав в нее, она сообразила, что чудовище, которому она хотела передать ребенка, был огромный медведь.

Он не сразу бросился за Мэнди, ошеломленный и ослепленный кленовым соком. Но он был голоден и зол, он только что вышел из берлоги после зимней спячки. Человеческое существо, попавшееся ему навстречу, испугалось и побежало от него. Это он понял и, ломая кусты на своем пути, бросился за Мэнди с такой быстротой, что она еле успела вбежать в хижину и захлопнуть дверь перед самым его носом.