Елена Арифуллина - Жил-был такс

— Еще чего! Я бы ему знаешь как всыпал! Ты чего смеёшься, Макс?

— Ой, не могу… Ты в самом деле так думаешь?

— Ну, я тебя…

— Мальчики, не ссорьтесь! — вмешалась Мавра.

Когда зазвонил Сашкин телефон, и началась суета с упаковкой мисок, игрушек и подстилки, Максу стало грустно. Рома сидел у Лорда на спине и разбирал чёрную блестящую шерсть. Мавра вылизывалась на подоконнике. Только Маврик засел наверху, на Сашкиной кровати, и не подавал признаков жизни.

— Счастливо оставаться! Очень рад, что с вами познакомился!

— Увидимся! — сказал Макс, и почувствовал, как хвост у него вильнул — не размашисто, но с большим уважением.

— До скор-р-рого! — Рома взлетел с широкой Лордовой спины и повис на занавеске.

— Счастливого пути! — сказала Мавра грустно.

— Сударыня, я рад был бы остаться, но… сами понимаете… А где Маврик? Передайте ему привет.

— Здесь я, — Маврик спрыгнул сверху, как десантник из любимого Папы-Костиного фильма. — Ну, ты заходи… если что…

— Непременно. Сударыня, у вас замечательный сын: образованный и воспитанный. Мультик про пса — это шедевр!

— Спасибо, Лорд! — голос у Мавры слегка дрогнул.

— Лорд, ко мне! — позвал Сашка из прихожей, и огромный ньюфаунленд направился к двери — бесшумно и плавно, как парусник в океане.

Вернулся Сашка скоро — взъерошенный и сердитый.

— Ну что? — спросила любопытная Дашка.

— Ничего! — огрызнулся братец.

— Когда идешь на день рожденья?

— Никогда!

— Что случилось, Профессор?

— Потом расскажу… Мавра, что тебе надо? Брысь!

— Мр-р-р, мр-р-р, мр-р-р…

— Не смей Маврушу обижать! Лучше расскажи сейчас, легче станет.

— Короче, был уже этот день рожденья — там, в Праге. Это Алине подарок такой сделали. Там и праздновали. А меня на будущий год пригласят… может быть.

Дашка прищурилась и стала похожа на разъяренную Мавру.

— Знаешь, это просто свинство. Тебя использовали, и всё. Я бы ни на какой день рождения к этой твоей Алине уже не пошла.

— Я и не пойду, — мрачно сказал Сашка.

— Зато с Лордом познакомились! Он такой классный!

— Угу. Спасибо, Коза. Ты на меня не сердись, ладно?

— Ладно. Понимаешь, принцессы, они всегда капризные. Им так положено…

— Не всегда. Они еще и умные бывают. Я лучше такую поищу. Всё, закрыли тему.

— Закрыли. А знаешь, ты очень вырос. Вот.

— Вот придет Лето… — говорил Папа-Костя и задумывался.

— Скоро Лето наступит, а я никак в бассейн не соберусь! — сердилась Мама-Таня.

— Скорей бы Лето пришло! — вздыхала Дашка.

Один Сашка о Лете помалкивал. Только иногда смотрел на календарь.

Макс настораживал уши-пельмешки и пытался разобраться, что к чему.

Кто это — Лето? Как оно пахнет? Оно в перьях, джинсах или в шерсти? Если оно должно прийти, то когда? С ним можно подружиться? Если оно может наступить, то будет ли оно наступать на лапы и хвост?

Однажды Лето ему приснилось. Оно было рыжее — как Сашка, лохматое — как Лорд и веселое — как Рома-попугай. Пахло оно просто замечательно: горячим асфальтом и свежескошенной травой…

Тут Макс проснулся.

Таксичье любопытство не давало ни есть, ни гулять, ни грызть спокойно. У кого бы спросить про Лето?

— Маврик, а Маврик…

— Мря?

— Ты только не смейся, ладно?

— Хорошо, не буду… — Маврик растопырил усы для солидности.

— А что такое Лето?

Желтые глаза Маврика вылезли на лоб — как у резинового, порядком погрызенного Максом крокодила.

— Ну, ты даёшь! Правда не знаешь, что ли?

— Маврик! Укушу!

— Подумаешь, испугал! Просто ты мелкий, лета еще не видел. Ладно, слушай. Короче, лето — это время года такое. Жара, спасу нет. Линять приходится. Вот видел, на улице белый пух клочьями летает?

— Ну да. В глаза лезет, в нос… Чихаю всё время.

— Это деревья линяют. Тополя называются. Когда у них линька начинается — значит, лето вот-вот придет.

— Вот оно что… А ты откуда это всё знаешь?

— Так я старше тебя, мне уже два года.

— А потом что будет?

— Потом будет суп с котом!

— Маврик! Что за выражения! — Мавра неслышно вошла на бархатных лапах.

— А чё такого?

— Макс, ко мне! — позвала из кухни Дашка.

Звякнула миска, запахло овсянкой. Макс понесся завтракать, только уши-пельмешки захлопали на бегу.

Через пару дней начались чудеса.

Сашка-Дашка пришли домой с хитрыми и веселыми физиономиями. Вечером все собрались на кухне, ели что-то холодное, очень вкусное — Максу дали немного попробовать — и разговаривали.

— Какие планы на каникулы? — спросил Папа-Костя.

— Для начала поработать, — ответила Дашка, переглянувшись с братом.

— Поработать так поработать. А где и кем?

— Промоутером, листовки раздавать на улице.

— Меня не берут, — сердито сказал Сашка. — Мал, говорят, подрасти немного.

— Он мне помогать будет! — поторопилась вмешаться Дашка. — Обед привозить, да мало ли что…

— А велик на ходу?

— Конечно! — удивился Сашка.

— Вообще-то нормальные родители сначала детей про оценки спрашивают… — ядовито протянула Дашка.

— А мы — ненормальные! — безмятежно сказал Папа-Костя. — Правда, Таня?

— Конечно! Зачем спрашивать? Оценки ваши — вот вы сами и рассказывайте.

Младшие Кузнецовы опять переглянулись.

— Давай ты первый…

— Давай. Значит, у меня две четверки и одна тройка. Четверки — по рисованию и пению. А тройка — по физкультуре. Остальные пятерки. Вот.

— Та-а-ак. Молодец. А с физкультурой что?

— Бегаю плохо, — мрачно ответил Сашка.

— Говоришь, что плохо — значит, сможешь лучше. А у тебя что, Дарья?

— А меня по английскому трояк… И по истории. Остальные нормально.

— А подробнее? — голос Мамы-Тани стал медовым, точно как у Мавры перед тем, как она устраивала сыну выволочку.

Дашка фыркнула и метнулась в детскую. Через минуту вернулась и шмякнула на стол тонкую книжку в ярком переплете.

— Вот, пожалуйста! Заодно распишитесь, как все нормальные родители!

— Так мы же ненормальные! — ответил Папа-Костя. — Тогда уж и ручку тащи. А ты молодец — смотри, Таня.

— Конечно, молодец.

— И когда на работу?

— Послезавтра! — хором ответили Дашка с Сашкой.

Тополя вовсю линяли. Лето пришло окончательно. Навалилась жара, и Сашка выгуливал Макса рано утром. Все знакомые разъехались: и Хрюня — француз, и хаски Оскар… Остался только Арчи — йорк, и с тем не поиграешь. Из-за жары его остригли чуть не наголо. Арчи стал сам на себя не похож, стеснялся и торопился домой.