Елена Мария Вербалес - Жил-был человек…

Жил-был человек,
вывернутый наизнанку,
он любил раскладывать
вокруг себя приманку
и к зеркалу, и в душ
спешил спозаранку.
На других перекидывал
свою несознанку.
Собирал улыбки
и взгляды в букеты.
Люди для него были
всего лишь объекты.
Он вычерчивал им
замысловатые прожекты.
Строил для них диаграммы,
и плевать на кардиограммы,
семейные катастрофы и драмы.
Он играл ими как фигурами
на шахматной доске
или от скуки, или в тоске.
Человек суетился снаружи.
Строил окружающим
мажорные рожи.
А внутри? Сам Бог ждет.
Посмотри. А если уйдет?
Где ты его потом сможешь найти?

Рельсы, рельсы,
шпалы, шпалы.
Мчится поезд
разудалый, машинист
лукавый, пьяный
топит двести, —
удержись седок на месте.
Рельсы, рельсы,
шпалы, шпалы.
Мчится поезд
разудалый.
Проводницы в кураже,
нальют эйфорию
на ближайшем вираже.
Рельсы, рельсы,
шпалы, шпалы.
Мчится поезд
разудалый.
Звуки хохота и свиста,
машинист добавил триста.
Кто почувствовал беду,
прыгал прямо на ходу,
а потом в больнице
сращивали кости
и сшивали мышцы.
Рельсы, рельсы,
шпалы, шпалы.
Мчится поезд
разудалый.
Один чудак,
напялив клоунский колпак,
вышел на переезд
и на семафор залез,
хотел остановить руками
сумасшедший поезд.
По округе его
собрали кровавыми кусками.
Рельсы, рельсы,
шпалы, шпалы.
Мчится поезд
разудалый.
Туннели, города,
мосты и поселения,
летит поезд без зазрения и сомнения.
Горизонт небес,
Откос, отвес,
в пропасти поезд исчез.

Я знаю, это больно!
Когда разбивается скорлупа,
или рвется девственная плева,
или мембрану яйцеклетки
буравит прыткий сперматозоид.
Когда заканчивается
время наивной невинности!
Ты теперь понял,
твои родители не боги,
а всего лишь несчастные люди,
и свое несчастье они записали
тебе в метрику генов.
Да, они научили тебя отличать белое от черного.
Но между ними пятьдесят оттенков серого!
Быть или не быть и
что при этом делать?
Если быть, как
не слиться в невротическом
экстазе с серым и
и не превратиться в черное?
Да, в этом мире честнее
задавать вопросы,
чем отвечать на них.
А может, даже и безопаснее!
А если быть,
то как выжить
между непреодолимою легкостью бытия
и назойливым законом притяжения?
Я знаю, это больно!
Когда отрезают пуповину
и происходит инициация.
Когда Грааль сердца
разбивают любимые люди.
А больно то, что они
даже не подозревают об этом
или не хотят знать.
Что делать? Когда так больно!
Закутаться в одеяло
выученной беспомощности,
свернуться эмбрионом на диване,
погрузиться в хаос
первозданной Природы?
Искать у неё, у матери, защиты?
Но она уже выполнила миссию
и вынесла приговор.
Поздравляю тебя!
Ты приговорен к жизни!
Слышишь?
Тебя зовут! Пойдем к Отцу!
Где эта дрога?
Как её найти?
Будет она узкой, извилистой,
окружной, отвесной? Пусть…
Только пусть не прерывается.

Люди идут навстречу годами.
Иногда продвигаются тонкими льдами.
Порой, отступая, идут вперед
или по периметру, все наоборот.
А он хотел идти по прямой
и так обогнуть шар земной.
А тут широты и длины
и чьи-то согнутые спины.
А тут еще и меридианы,
экзотические страны.
Направлены азимуты
на улиц лабиринты.
Расчерчены диагонали и параллели
туда-сюда, как будто качели.
Навстречу ему реки и леса.
Перетекла взлетная полоса
плавно в раскрытые небеса,
как лента Мебиуса.
А он-то хотел всего пойти по прямой.
Так обогнуть шар земной,
но вернулся домой
человек другой.

Чем правда отличается от лжи?
Очень мало чем,
Разве поворотом головы,
В споре, когда вы не правы.
Капельками пота над верхней губой,
Сухой или влажной рукой.
В ушах сердца прибой.
Или тихий бриз и покой.
Как любознательность от любопытства,
Нахального бесстыдства.
Инсайт от поверхностной догадки,
Самодовольной разгадки.
Как стойкость от упорства,
Жестокого позерства.
Смирение или лесть,
сапой тихой подсесть.
Как оригинал от аналога.
Как Бог от дьявола.

Когда сердце легко как пух,
Тополиный весенний дух.
Твое иго, как перышко голубицы
Нежной, кроткой птицы.
Или перо богини Маат,
Закрывающей вход в ад.
Вдохновение июньского ветерка.
Душа летит – легка!
А у палача-мясника,
Разорвавшего сердце быка?
И поступь его тяжела, и рука.
Облито кровью, как плаха, оно,
Преступлениями напоено.

«Слава победителям!» —
Кричали все вокруг.
Теперь твой враг,
когда-то друг.
Как это по-мужски:
загнать неприятеля
в железные тиски.
Вознестись над бедой,
доказать свою правду
любой неправдой
и любой ценой.
Но сказал старец
однажды мне седой:
«Смирись перед бедой.
Её лишь можно превозмочь,
чтобы понять, принять,
простить, помочь».
Тогда моя душа – украинская дочь.
Слава переможецам!

Когда-то в сумеречный час
Ты хотела монеткой усталой
Закатиться под кровать,
Чтобы не быть и не писать.
Но бросила себя монеткой в море
Не на счастье, а от горя.
Но есть тот, Кто монетки
Однажды в ладонь соберет,
И те, что в сумеречный час
от усталости закатились под кровать,
Чтобы не быть и не писать.
И те, что на дне моря
Не на счастье, а от горя.

Скользи, как птица, в сизой вышине
или солнца зайчик на стене.
Как лебедь – по зеркалу воды,
резец конька, что рассекает льды.
Как музыки упругая волна
вокруг струны идет туда-сюда.
Зарницы луч в облаках.
Гений, что прячется в строках.
Да, безопаснее писать ни о чем,
чтоб на суде быть ни при чем
и не склонить голову перед палачом.
А вдруг вырвут грешный язык?
Вам предлагают только блик
или божественный туманный лик.
Весь оксюморон.
Не оставляет на снегу следов фантом.
Он неживой лирический герой.
Но кто уследил, как распускается бутон?
А наутро в цвету сады.
Кто застал, как наливаются
соком осенние плоды?

***