Елена Арифуллина - Жил-был такс

— Р-р-ребята, давайте я его клюну! Вдруг выскочит?

— Давай, Рома!

— Давай, делать нечего! — поддержал мать Маврик.

Макс почувствовал, что его ущипнуло за правую заднюю лапу. Взвизгнул, дёрнулся, и застрял ещё крепче.

— Не вышло, — огорченно сказала Мавра. — Сильнее можешь?

— Я же не какаду какой-нибудь и не ар-р-ра. Это они клювом ор-р-рехи колют. А я волнистый.

— С другой стороны клюнуть надо!

— Ты думай, что говор-ришь, умник! Стол же к стене пр-р-риставлен! Туда не подобр-р-раться!

— Давай иначе. Макс, мы будем спрашивать, а ты хвостом отвечай. «Да» — вверх-вниз, «нет» — из стороны в сторону. Понял?

Макс поднатужился и помахал хвостом вверх-вниз.

Снаружи радостно завопили на разные голоса.

— Молодец! Тебе там больно? Нет. Дышать можешь? Да. Тесно? Так, тесно… Понятно. А ещё? Скучно? Ну, потерпи немного, Дашка-Сашка совсем скоро должны из школы вернуться. Они тебя сразу выручат. Ты же под компьютерный стол залез, а они как придут, так тут же к компьютеру бросаются. И вообще, это их комната — ну, то есть они тут живут. Спят здесь, уроки делают…

— Дерутся, — хихикнул Маврик.

— Не без этого. А что делать? Знаешь, как хозяева говорят: убить друг друга не убьют, а остальное заживёт. Они вообще люди с юмором, с ними не соскучишься. Работают, правда, много, дома почти не бывают. Мы недавно здесь живём. Раньше квартира другая была, маленькая — помнишь, Рома?

— Ещё бы! Там потолки низкие были, полетать негде. Только набер-р-рёшь скор-рость и уже свор-р-р-рачивай, а то р-р-расшибёшься. Эх, и вир-р-ражи я там закладывал! Высший пилотаж!

— Тебе что, плохо здесь, что ли?

— Хор-р-рошо! Только вир-р-ражи хуже получаются, так и р-р-разучиться недолго.

— Макс, ты как там — нормально? Повтори. Ага, молодец. Ты слушай, а я рассказывать буду. На чём я остановилась? К хозяйке подруга приходила. Как-то гладит она Маврика и говорит: Таня, как вы все здесь помещаетесь с этим зоопарком? Давай я этого заберу…

— Мам, ты чего ощетинилась?

— Вспоминать неприятно… Хозяйка отвечает: в тесноте, да не в обиде, всё равно скоро переезжать, а дети ещё таксу просят.

Тут Макс насторожился под столом — даже чихнул от внимания.

— Будь здоров! Папа-Костя спрашивал: почему таксу? А потому, Дашка-Сашка отвечают, что у неё характер! Заметь, хором отвечают! Значит, они заодно. Да они вообще друг за дружку горой, хотя и цапаются часто. У таксы, говорят, бойцовский характер: она в нору к барсуку лезет, а у него знаешь когти какие? Сеттер птицу поднимает, лайка соболя выслеживает, гончая зайца гонит, и всегда рядом хозяин с ружьём. А такса одна в бой идёт, охотник наверху ждёт и ничем помочь не может, пока она зверя из норы не выгонит… Стоп, кто-то пришёл!

— Кар-р-раул! — заорал попугай и вылетел в прихожую. Через минуту он вернулся — на плече у Дашки.

— Ты чего кричишь, Рома? Что случилось-то? Ой, Максик, как это тебя угораздило? Сашка, иди сюда!

— Это же надо! Под компьютерный стол залез — прямо под полку для системника. Давай, помогай!

Вскоре накормленный и утешенный Макс лежал на своей подстилке и размышлял. Всего-навсего залез под стол и так много узнал о всех, кто живёт в доме, да и о себе.

Куда бы залезть, чтобы узнать ещё больше?

А пока можно погрызть резинового поросёнка…

Когда Макс увидел пластмассовую корзинку, то ничего плохого не подумал. Корзинка как корзинка, невкусная — сам проверял. А сейчас он сидел в этой корзинке, вокруг были незнакомые звуки и запахи, и его опять укачало. Утешало одно: Дашка-Сашка были рядом. Дашка держала корзинку, а Сашка держал Дашку за руку. Оба волновались, Макс это чувствовал и волновался тоже.

— Успеваем?

— Впритык.

— Ну, ничего, там от остановки рукой подать. Паспорт взяла?

— А то!

— Давай на выход! Не отставай!

— Сам не отстань, мелкий!

— Коза!

Корзинку так трясло, что Максу стало совсем плохо. Погрыз прихваченную перчатку — не помогло.

Тут трясти перестало. Волной накатили самые разные запахи. Пахло чем-то неприятным, смутно знакомым. А ещё пахло собаками. Макс даже заскулил от нетерпения и любопытства, потом начал яростно скрестись. Ещё немного, и он прорыл бы нору из корзинки. Тут корзинку открыли, Дашка осторожно вынула Макса под брюшко и положила себе на колени.

Кругом были люди и собаки. Так говорил Максу его чёрный блестящий нос-пуговка. Нос никогда не ошибается, но своим глазам Макс поверить не мог. Кто это: ещё мохнатей, чем Мавра, только совсем без носа? И шерсть странная: светло-желтая, с чёрной маской на мордочке… Разве бывают такие собаки?

— Ты что, в первый раз здесь? — спросило существо, пыхтя.

— Ну да… А ты кто?

— Пекинес я, Лёва. Это для друзей. А так я Леопольд фон Арним цур… забыл, короче. Хозяин, и тот не помнит. В родословной написано. Тебе сколько лет?

— Мне три месяца… только.

— Салага, — пренебрежительно протянул Лёва. — Мне уже год. А когда вырастешь, таким будешь, как вон тот, у весов? Масть у вас похожа.

Тот, у весов, был огромен. Макс весь был меньше, чем его голова. Но масть правда, похожа: чёрная, с коричневыми подпалинами. И шерсть гладкая, блестящая, как у таксы.

— Извините, пожалуйста, — сказал Макс, надеясь, что голос у него не дрожит. — Вы тоже такса?

— Ты что, щенок, смеёшься, что ли? Ротвейлер я. Только вырвешься со службы на часок, сразу пристают с дурацкими вопросами.

— Извините, я не хотел вас обидеть.

— Ты? Меня? Обидеть? Пробовали некоторые, но не вышло. А потом они долго лечились.

Макс только заскулил в ответ.

— Да ладно, не хнычь, кто же на малышей обижается. У меня тоже такие растут. Просто служба нервная, вот и раздражаюсь по мелочам.

— А вы где служите?

— В охране.

Тут открылась дверь, из неё высунулся кто-то в синей пижаме и сказал:

— Рекс Корнеев, заходите!

Рекс пошел на зов вместе с человеком, одетым в куртку с разводами. Они вдвоём перекрывали коридор от стены до стены, а в дверь проходили по одному — иначе бы не поместились. С порога Рекс обернулся и подмигнул Максу.

— Лёва, а что там делают, за дверью?

— Когда как, — неохотно ответил курносый Лёва. — То иголками колют, то когти подрезают, то чем-то холодным по брюху елозят. Но здесь ещё ничего. Ты у грумера не бывал? Вот там жесть. Моют, расчесывают, стригут. А то, бывает, бантики привязывают. Филя-йорк, тот вообще без бантика не показывается — говорит, породные стандарты, породные стандарты… Тьфу! Чапа, болонка мальтийская, тоже всегда с бантиком. Ну, она девчонка, что с неё возьмёшь. Как заведёт свою шарманку: «Надо быть в тренде, сейчас гламур на пике моды, в Милане все так ходят…» Вчера её видел — розовый комбинезон в сердечках, ошейник в стразиках. Умора, честное слово.