Эрнест Сетон-Томпсон - Крэг - кутенейский баран [с иллюстрациями]

По большой, широкой шелковистой паутине, отливающей серебром, длинными гроздями были разбросаны переплетающиеся гирлянды светло-лиловых, почти белых цветов. Цветы эти были сотканы из таких нежных и бледных шелковистых волокон, что даже сама паутина казалась белой. Две тонкие золотые нити, то сплетаясь, то расходясь, тянулись поперёк, теряясь внутри шелковистой ткани и вновь появляясь на её поверхности…

Вдали, на северо-западе, расстилается передо мной волнистое плоскогорье. Горная весна щедро разукрасила серые и красные утёсы полосами ярких, роскошных цветов. Горная весна — самая роскошная в мире: только после мрака свет ощущается во всей своей силе, и там, где зимы не бывает, не может быть и весны. В этой стране природа замирает на целых шесть месяцев долгой, суровой зимы. Зато она торопится с появлением весны щедро вознаградить за прошлое, рассыпает, точно из огромного рога изобилия, свои дары! И весна, чудная, пышная, проявляется во всей своей красе и убирает горный кряж цветами.

Даже мрачный Гендер-Пик, торчащий на северном конце хребта, кажется как будто немного приветливее. Плоскогорье сияет, усыпанное самыми разнообразными цветами. Эти цветы в других местах достигают своего полного развития в течение шести месяцев, здесь они вырастают в один месяц. У наших ног и дальше видны широкие пространства, покрытые красными цветами лупинуса. Они рассеяны кучками вблизи и точно растягиваются вдаль неправильными, прерывистыми, пурпурными полосками, которые потом как будто сливаются, становятся гуще и шире и на далёких склонах лежат длинными красными пятнами, похожие на окутывающие их пурпуровые облака.

Однако хотя май уже приближается к концу, но дует холодный ветер и ночью лужи покрываются ледяной корой. Такой ветер здесь называется «Белым ветром». Густые облака сползают с вершин и несут снег, засыпающий верхушки утёсов, плоскогорье и цветы, его покрывающие. Мало-помалу вид местности изменяется. Всё словно покрывается инеем, становится попеременно то серым, то белым, и цветы исчезают под этим однообразным зимним покровом. Однако лупинусы на своих высоких, крепких стеблях могут бороться со снегом. Сначала они склоняют свои, словно напудренные, белые головки под тяжестью снежного покрова, но затем благодаря ветру, сдувающему снег, они снова гордо выпрямляются, как и подобает цветам, одетым в пурпур. Но вот метель кончается так же внезапно, как и началась, тучи исчезают, показывается синее небо, и солнечные лучи освещают ослепительное белое пространство, по которому рассыпаны яркие блёстки и протягиваются полосы прелестных пурпурных цветов.

А поперёк этого пространства, убранного цветами, виднеются два длинных ряда чьих-то следов.

По свежему снегу легче выслеживать дичь, и потому Скотти Мак Дугалл взял ружьё и стал взбираться на холмы, расположенные позади его хижины, возле Табачного ручья. Он направлялся к хорошо известным Овечьим горам. Широкое белое пространство, усеянное пятнами красных цветов, не привлекало внимания Скотти до тех пор, пока он не увидал двойного следа на свежевыпавшем снегу. С первого же взгляда он узнал, что тут прошли две взрослые самки горных баранов. Скотти довольно долго шёл по их следам и решил, что они были чем-то встревожены, хотя и не обнаруживали страха. По-видимому, они тут проходили около часа тому назад. Они блуждали, переходя от одного убежища к другому, ложась отдыхать на минуту и тотчас же опять вставая и отправляясь дальше. Наверно, они не были голодны, так как обильная пища кругом осталась нетронутой.

Скотти осторожно подвигался вперёд, стараясь, не покидая из виду следов, держаться от них на некотором расстоянии. И вдруг, обогнув скалистый утёс, он увидал перед собой небольшую, усеянную лупинусами лощину, в середине которой прыгали две овцы.

Охотник поднял ружьё, и, конечно, одна или даже обе овцы были бы убиты. Но прежде чем спустить курок, он увидел случайно двух маленьких новорождённых ягнят. Ягнята, поднявшись на своих длинных и ещё слабых ножках, очевидно, не знали, что им делать: следовать ли за убегавшими матерями или идти навстречу новому пришельцу, который, быть может, хочет им помочь?

Старые овцы громко и пронзительно заблеяли в сильнейшем испуге и побежали назад к своим детёнышам. Минутная нерешительность ягнят исчезла. Они точно почувствовали, что должны спешить к тем, кто похож на них своим видом, и спокойно повернули в сторону своих матерей, следуя за ними на своих дрожащих, слабых ножках.

Разумеется, охотник мог бы подстрелить любую из овец или даже их всех вместе, так как они находились на расстоянии всего каких-нибудь двадцати шагов от него. Но почти у каждого охотника существует бессознательное стремление захватить животных живьём. Поэтому Скотти, даже не размышляя о том, что он будет делать с ними дальше, но видя, что поймать их нетрудно, поставил ружьё в безопасном месте, возле утёса, и побежал вдогонку за ягнятами.

Однако испуганные матери успели, по-видимому, внушить тревогу и своим детёнышам, и малютки уже более не сомневались, что им надо остерегаться чужестранца. Когда Скотти ринулся за ними, они впервые в жизни почувствовали, что находятся в опасности. Они прожили на земле не больше часа, но природа одарила их уже с самого рождения целым рядом очень важных инстинктов, и хотя ножки их были гораздо слабее, чем ноги взрослого человека, но ягнята вывёртывались из-под рук Скотти, и он никак не мог их поймать.

Между тем старые овцы, бегая кругом, жалобно блеяли, заставляя своих ягнят торопиться. Скотти, продолжая свою погоню, пугал их всё больше, и они изо всех сил работали своими слабыми ножками, чтобы поскорее прибежать к матерям и укрыться от опасного врага.