Венди Уильямс - Лошадь. Биография нашего благородного спутника

«Лошади в наши дни, – сказал мне однажды Рэнсом, – занимают антропогенную нишу. Они живут там, где мы им позволяем. Если выделить им дополнительное пространство, они и его освоят».

Когда-то давным-давно, в калифорнийской Долине Смерти, я наблюдала за двумя лошадьми, неподвижно замершими на месте и старавшимися вытерпеть полуденное солнце. Долина Смерти получила свое имя от свойственного ей обжигающего жара, и когда температура находится в худшем максимуме, хочется при дыхании прикрыть лицо влажной тряпкой, чтобы не обжечь легкие. Лошади стояли как каменные изваяния посреди раскаленного песка. Находясь под безжалостным солнцем, я понимала их поведение и подобно им старалась двигаться как можно меньше.

Для оводов было слишком сухо, однако какие-то насекомые все-таки докучали животным. Они стояли рядом, головой к крупу, тесной парой, размахивая хвостами и тем самым помогая друг другу. Подобное поведение я видела до этого тысячу раз, однако никогда не задумывалась о нем.

Однако в тот день что-то изменилось. Невзирая на жуткую жару, я была там не одна, меня окружали такие же исследователи поведения животных. Именно тогда я поняла, каким бесценным даром являются лошади для современных людей и насколько мы осиротеем, если лишимся их. Даже спустя много тысячелетий после того, как неизвестный резчик создал шедевр из Фогельхерда, мы получаем удовольствие от наблюдения за дикими конями. Мы относимся к ним как к диким или домашним животным, как к нашим спутникам и проводникам в таинственный мир живой природы. Мы нуждаемся в лошадях.

В одной конюшне я встретила пару пенсионеров, привезших с собой на несколько недель отдыха своего спасенного коня. Этот поступок настолько очаровал меня, что я стала расспрашивать их о нем. Оказалось, что они повсюду берут его с собой. Конь был настолько привязан к ним, что начинал волноваться, если их не оказывалось рядом. Подозреваю, что это партнерство было воистину обоюдным и что процесс ухода за животным, в данном случае выливавшийся в ежедневный сложный двухчасовой груминг (ему каждый день протирали ноздри и уши и кормили при этом морковкой), равным образом утешал их самих.

Каждое утро супруги приходили в конюшню, чтобы причесать животное, почистить ему зубы и промыть глаза. Они разговаривали с ним и угощали его вкусненьким. Если не считать липицианов, которых я встречала в Испанской школе верховой езды в Вене, более чистого меринка я не видала в своей жизни. Выезжали на нем нечасто, однако, когда это случалось, жена ехала на своем сокровище верхом, а муж сопровождал их на мотоцикле. Любо-дорого было смотреть.

Лошади пробуждают в человеческой психике совершенно неописуемые чувства, некую странную смесь восторга и покоя. От одного взгляда на изображение лошади на стене музея или пещеры у человека может замереть сердце. Присутствие коней в нашей жизни придает миру величие, даже если нам удается увидеть их лишь издалека. Когда Служба национальных парков США решила переселить часть лошадей с охраняемых речных берегов в обнищавший Озарк, горцы запротестовали. Сами кони не представляли собой ничего особенного, и, по всей видимости, они сумели найти дорогу в национальный парк, будучи брошенными фермерами в худшие дни депрессии 1930-х годов. Эти животные ничем не отличались от тех, которые стояли у местных жителей в конюшнях и паслись на пастбищах. И тем не менее многие из них хотели, чтобы лошадей оставили в покое. Их присутствие утешало людей.

«Пока на воле ходят дикие кони, у нас еще остается надежда», – сказал один из них. [44] J. Sanford Rikoon . Wild Horses and the Political Ecology of Nature Restoration in the Missouri Ozarks // Geoforum 37, 2006. P. 200–211.

Быть может, в этом и заключен весь смысл изображений лошадей, сделанных художниками ледникового периода: кони символизировали надежду.

И просто составляли нам компанию. Но где же кроются корни такого сотрудничества?

Однажды, когда я еще жила в Вайоминге, Филлис Притор отвезла меня в своем мощном красном, как пожарная машина, пикапе, укомплектованном американским флагом и пистолетом с изображением гремучей змеи, наверх, на плато Поулкэт-Бенч. День уже клонился к вечеру, и по дороге наверх мы миновали вереницу нефтяников, простых работяг, возвращавшихся с промысла в город.

В этом краю много нефти. Задолго до того, как примерно 66 млн лет назад начали расти Скалистые горы, территорию современного Вайоминга покрывали моря, [46] Чтобы наилучшим образом понять происхождение уникальной топографии американского Запада, лучше всего провести день в Денвере, в Музее природы и науки. Музей устраивает различные выставки и презентации, посвященные природе геологических сил, сотнями миллионов лет создававших современный пейзаж. Подробное представление о тектонике плит можно извлечь из книги: Simon Winchester . A Crack in the Edge of the World: America and the Great California Earthquake of 1906. N. Y.: HarperCollins, 2005. За полным и авторитетным изложением палеонтологии ранних лошадей в Вайоминге обращайтесь в Американский музей естественной истории. На сайте музея опубликованы старинные экспедиционные фотографии и статьи. URL: www.research.amnh.org/paleontology/photographs/1905-wyoming-eocene то наступавшие на сушу, то откатывавшие обратно; приливы и отливы их определяли дрейф континентов, тектонические события, перемены глобального и местного климата. Господство этих мелководных морей, в которых процветала всякая крупная и мелкая морская живность, привело к тому, что первые разведчики, занимавшиеся поисками нефти в этих высокогорных пустынях, обнаружили слои «сланцев настолько черных, что от них буквально разило океанским отливом», [47] Во время отлива на берегу может оставаться большое количество органики, при высыхании или гниении издающей своеобразный запах. если воспользоваться словами неподражаемого Джона Макфи. [48] John McPhee . Rising from the Plains. N. Y.: Farrar, Straus and Giroux, 1986. P. 11. Эти древние моря то заливали сушу, то отступали обратно в течение десятков миллионов лет, и поэтому слои горных пород содержат теперь залежи нефти – мертвые, распавшиеся, погребенные, пропеченные внутренним теплом планеты останки морской жизни, превратившейся в сжиженные углеводороды, которые нам удобно транспортировать и сжигать.