Ник Дженс - Волк по имени Ромео. Как дикий зверь покорил сердца целого города

Сезон начался достаточно хорошо, как мы и прогнозировали: с конца лета и на протяжении всей осени волк появлялся все чаще, а как только лед окреп, на озере возобновились почти ежедневные циклы встреч с собаками, плюс случались единичные, иногда ошеломительные эпизоды за пределами основной территории Ромео. Воскрешение из мертвых тем летом, несомненно, укрепило его позицию и обеспечило ему еще большее число сторонников. Исчезновение волка помогло понять, что мы потеряли, и наша коллективная ответственность возросла, сплотив сообщество, которое встретило его с распростертыми объятиями.

Благодаря широкому освещению этой истории в печати и на радио, а также повсеместному обсуждению, ею заинтересовались даже те, кому еще только предстояло познакомиться с волком. Неудивительно, что на озеро стало приходить еще больше народу, чтобы понять, вокруг чего вся эта шумиха, или вновь ощутить то, что они уже успели узнать. А ко всему прочему, здесь, в доступной близости разыгрывалось «шоу Гарри и Хайда».

Корень противоречия между позицией многоголовой управленческой гидры и нашей заключался в простом вопросе меры: утроенное число зрителей – и один волк, неизменно чрезвычайно спокойный, толерантный и еще более доступный. И было уже не важно, что подавляющее большинство собиралось вести себя правильно. Отсутствие опыта в сочетании с панибратством, присущим менталитету толпы (когда все, что ты делаешь, правильно только потому, что так делают другие), приводили к ложным оценкам ситуации и, в некоторых случаях, к откровенной небрежности. Да еще злостные враги Ромео не переставали жаждать его смерти – просто из принципа. Не нужно было быть Джоном Фогерти, чтобы понять, что на небе «встает кровавая луна».

Произошедшие в самом начале зимы два совершенно необъяснимых, пугающих инцидента высветили, как близко мы подошли к краю. Я был очевидцем первого эпизода и пропустил буквально несколько секунд второго. Когда бы я ни наблюдал за тем, что происходит на озере, я больше сосредотачивался на зрителях, чем на Ромео. К тому времени я едва ли мог отделить будничную суету жизни от привычного приглядывания за волком и его поклонниками. Чем бы я ни занимался – писал, чистил от снега крышу или готовил обед, – мой взгляд ловил малейшее движение на озере, и тогда я нажимал на внутреннюю паузу, чтобы понаблюдать за происходящим в подзорную трубу либо в бинокль, иногда минуту, иногда намного дольше. Пока волк был там один или в компании со своими постоянными собачьими приятелями и зрителями – я был спокоен. Но как только появлялись любые незнакомцы – собаки или люди, – это требовало моего пристального внимания.

Если мне что-то не нравилось (например, какой-нибудь назойливый новичок напирал на волка слишком жестко или начинались какие-то волнения в толпе), я мог нацепить лыжи и подъехать туда, чтобы разобраться. Хоть я и не коп, а моим главным принципом всегда было убеждение, что каждый должен заниматься своим делом, но если Ромео обступали плотным кольцом – намеренно или случайно, – я чувствовал, что обязан по возможности исправить положение. Мне стоило просто пройти мимо на лыжах с собакой или двумя, чтобы увести волка за собой, тем самым разрулив какую-нибудь сомнительную ситуацию. Ну а если я видел чьи-то явно недобрые намерения – например, когда на него натравливали легковозбудимую собаку или однажды пытались терроризировать пикирующим радиоуправляемым самолетом, – я подходил, желательно в куртке цвета хаки, как у представителя природоохранного ведомства, доставал телеобъектив, направлял его в центр происходящего и снимал. Этого было достаточно, чтобы толпа рессеялась и проблема рассосалась. Или же я мог подойти поближе, завязать непринужденный разговор и в результате подвести к тому, что неплохо было бы дать волку больше пространства. Кто-то при этом улыбался и согласно кивал, а кто-то имел надменный вид (были и такие), но практически все отступали в сторону.

Пару раз, уже в сумерках, я вставал между распсиховавшимся собачником и неожиданно пошедшим на близкий контакт воющим волком и провожал визитеров с озера. Я не могу винить какую-то женщину с ребенком и щенком лабрадора за то, что она запаниковала, даже если волк вел себя дружелюбно, особенно если это происходило в конце февраля – начале марта, в брачный период, когда он становился заметно агрессивнее. Тогда он пытался сгонять собак с парковок и выталкивать их на озеро, даже если эти его попытки завязать дружбу не увенчивались успехом.

Не знаю, действительно ли Ромео реагировал на мою команду «нельзя» или просто на тон и язык тела, но он, несомненно, воспринимал послание и отходил на несколько метров.

Между тем я объединил свои ежедневные тренировки с возможностью хоть самым краешком прикоснуться к той сумятице, что окружала моего любимого волка. « Право доступа? Бейджик? – ворчал я, обращаясь к нему и ни к кому конкретно. – Не нуждаемся мы ни в каких дурацких бейджиках».

Надзор за фактическим исполнением законов был епархией Лесной службы. Они могли выписать штраф в 150 долларов за причинение вреда дикой природе любому, кто слишком близко подходил к волку или позволял это делать своим собакам. А учитывая, что большая часть нарушений происходила на открытой местности и была заметна с дороги, от начала тропы или с парковки, то я бы согласился с теми, кто считал, что представители закона могли бы быть поактивнее. Но Лесная служба с самого начала предпочла держаться в стороне, когда дело касалось Ромео. За все время только один сотрудник, патрулировавший территорию ледника, сделал единственную запись, в которой упоминался волк, – о его первом появлении в 2003 году. Пит Гриффин, работавший тогда федеральным районным лесничим, объяснял мне впоследствии, что у них не было ни возможностей, ни желания заниматься профилактикой исполнения того, что, по их мнению, не являлось проблемой. Во всяком случае основная активность наблюдалась не в туристический сезон и в западной части озера, которая не видна от Визит-центра. В общем, с глаз долой – из сердца вон.

А между тем общение со зрительской аудиторией Гарри и Хайда происходило довольно болезненно. Но даже если я и не одобрял всего происходящего, я уважал каждого из этих мужчин за умение находиться в непосредственной близости к волку и при этом управлять толпой зевак. В большинстве случаев я наблюдал за всем со стороны или проезжая мимо во время своей прогулки по озеру.

Однажды, чтобы просто обратить на себя внимание, когда шоу Гарри шло уже полным ходом, я взял с собой на пляж, который располагался сразу за нашим домом, любимца Аниты – беспородного шалопая Шугара и, чтобы раззадорить Большого Шуга и потрафить его маниакальной страсти к игре «обслюнявь – принеси», стал кидать ему теннисные мячи. Увидев это, Ромео, конечно, тут же покинул свою свиту и, светясь радостью в предвкушении встречи со старым собачьим приятелем, которого он не видел целую вечность, помчался в нашу сторону, прыжками преодолевая разделявшие нас полмили. А компания на озере быстро рассосалась.