Карл Фриш - Десять маленьких непрошеных гостей. …И еще десятью десять

Иногда паук-крестовик ведет наблюдение не из средней части паутины, а с края, где в таком случае выстроен как бы шалаш из листьев, оплетенных шелком. Но и отсюда паук постоянно поддерживает связь со всеми частями паутины. Связь действует безотказно. Паук не упустит мгновения, когда в сеть попалась дичь. Даже находясь в укрытии сбоку, крестовик всегда держит одну из ножек на сигнальной нити, специально для того сплетенной. И пока паутина неподвижна, паук может спокойно дремать.

Может показаться странным, что пауку-крестовику приходится пользоваться еще и осязанием, без которого все его восемь глаз ничего не сообщат ему о мухе, попавшей в сеть. И тем не менее это так! Органы зрения развиты у крестовика гораздо слабее, чем у пауков-скакунов. Крестовик отчетливо воспринимает только направление, откуда падает свет. Глаза служат ему лишь для общей ориентировки в его маленьком жизненном пространстве. Даже вконец изголодавшийся паук не замечает мухи, если та барахтается совсем рядом, но не касается паутины: он не знает муху «в лицо».

Конец ноги паука с коготками.

Рассказывая о предметах, мы говорим прежде всего о том, как они выглядят. Для нас главным, ведущим чувством восприятия служит зрение. У слепых осязание развивается сильнее. До поразительного совершенства доводят свое осязание редкие несчастливцы, которые одновременно и слепы, и глухи, и немы, как знаменитая Елена Келлер [31] Американская писательница и исследователь, много лет возглавлявшая институт слепоглухонемых. .

Пауки, ткущие сеть, пользуются именно осязанием. Обладай они даром речи, они говорили бы не о том, как выглядит то или другое насекомое, но, наверное, о том, какие оно вызывает колебания, как оно бьется в паутине, каково на ощупь.

Нужна некоторая доля фантазии, чтобы поставить себя на место существа, воспринимающего сведения из внешнего мира через осязание. О том, что в ловушку попалась добыча, пауку сообщает дрожь паутинной оснастки. О том, сколько весит дичь, пауку скажет натяжение нитей. Место, где висит добыча, паук тоже определяет на ощупь; но бывает, дичь притаилась, неподвижна, тогда паук, оставаясь на своем наблюдательном посту в центре паутины, последовательно, один за другим, перебирает все радиусы сети, пока не обнаружит нагруженный участок. Чуткость и редкостное мастерство, с какими паук «концами пальцев» способен воспринимать информацию извне, позволяют ему с поразительной быстротой находить заслуживающее внимания место.

Если в сети запуталась беспокойная муха, паук первым делом устремляется к ней, словно хочет удостовериться, действительно ли это стоящая добыча. Откладывать такую проверку паук не будет. Хотя клейкие ловчие нити сильно затрудняют побег, вполне возможно, что бьющееся в западне насекомое вырвется на свободу прежде, чем паук его обнаружит. Если же строитель паутины не опоздал к месту происшествия, он сразу изливает на жертву поток свежих шелковых нитей. Ловко движутся восемь ножек, пеленая добычу так быстро, что через самое короткое время она становится совершенно беспомощной и беззащитной. Между тем паук успевает несколько раз укусить муху острой верхней челюстью, в которую открывается проток ядовитой железы. Проходит всего несколько минут, и яд убивает муху. Теперь хищник не спеша разрывает паутину, убирает дичь из сетей и переносит добычу поближе к наблюдательному посту. Здесь он подвешивает ее на короткой нити, а сам принимается чистить свои челюсти и лапки на случай, если в паутину попадется новая муха. Ну, а пока ее нет, он принимается завтракать.

Пауки едят несколько необычно.

Представляете себе: вместо того чтобы надбить скорлупу сваренного яйца, затем частично облупить его и, наконец, ложечкой вычерпать содержимое, мы бы стали вдруг надкусывать яйцо, впрыскивать в него желудочный сок, затем ждать, пока белок и желток под действием соков растворятся и станут настолько жидкими, что их можно выпить. Однако именно так действует паук. Он изливает в жертву растворяющие ее соки и, после того как добыча станет жидкой, выпивает вместе с собственным желудочным соком все, что недавно еще было мухой. Чередуя разжижение и всасывание, паук за несколько часов переваривает мышцы и потроха мухи. Остаются лишь не поддающиеся желудочным сокам сухие остатки хитиновой оболочки. Паук в конце концов выбрасывает их.

Кладовая с запасами пищи на паутине.

Бывает удачный день, когда паук поймал мух больше, чем способен съесть. В таком случае упакованные в паутинный шелк пакеты остаются подвешенными, как в кладовке с продуктами. Редко случается, чтобы сытый паук из милости вдруг отпустил своего пленника. Только если в сеть попался слишком крупный шмель или другое чересчур сильное насекомое, забота о сохранности паутины может взять верх даже над голодом и прожорливостью. Тогда быстрыми рывками рассечены нити, удерживающие дичь, и счастливцу предоставляется свобода, а паук принимается чинить поврежденное место. Конечно, это дело трудное, но все же небольшая починка проще, чем восстановление всего гнезда. А ведь тот же шмель мог полностью разрушить паутину!

За 400 лет до нашего летосчисления жил в Греции художник по имени Зеуксис. Сохранилось предание, будто он так мастерски владел кистью, что нарисованные им гроздья винограда приманивали к себе птиц, и те слетались клевать изображения ягод. Но пауков не обманут никакие картины, даже Зеуксиса. Мы знаем: внешний вид мухи ничего не говорит ему. Зато стоит потрясти паутину так, будто это бьется попавшее в западню насекомое, и паук сразу устремляется к потревоженному участку.

А что будет, если, начав трясти паутину хотя бы зубцом вилки, дождаться, когда паук кинется к месту, откуда исходит сотрясение, а потом вилку убрать и на то же место бросить комочек бумаги? Тут мы станем свидетелями того, как паук набрасывается на бумажный шарик. На этом, однако, его ошибка и кончается: паук не делает попыток сожрать бумажку. Наоборот, быстро ее обследовав, он перерезает нити, на которых висит груз, и затем выбрасывает это несъедобное блюдо вон.

Как только удалось пауку — ведь он почти слеп — распознать, что это был обман?

Малый вес ложной приманки не мог ему ничего сказать. Это становится ясно, как только мы заменим комочек бумаги сухим клеевым шариком, который весит ровно столько же, сколько и муха. Крестовик, подбежав к клеевому шарику, не тронет его. Зато если бросить в паутину шарик хоть и бумажный, но пропитанный разведенным водой настоем из раздавленных мух, паук примет такое угощение так, будто это самая настоящая муха. Он бросится на шарик, начнет его кусать, впуская яд, обмотает шелком, отнесет в зону наблюдательного поста и здесь на протяжении часов не прекратит попыток сосать свою странную добычу. Все это выглядит как «тупость». Но правильно ли упрекать за ненужные действия того, кто поступает в полном соответствии с показаниями присущих ему органов чувств? Разве он поступает не естественно?