Карл Фриш - Десять маленьких непрошеных гостей. …И еще десятью десять

На протяжении многих десятилетий истребительная химия считалась самым надежным оружием в руках тех, кто защищает от посягательств разных вредителей здоровье человека и плоды его трудов. Теперь выясняется, что оружие это, едва его пробуют применять по необходимости в широких масштабах, с неожиданной быстротой начинает притупляться, вовсе отказывает, больше того: меняет направление удара! Оно становится убийственным не для того врага, против которого предназначалось, а оборачивается против человека. И оборачивается не как бумеранг, который, метко поразив цель, послушно возвращается и смиренно падает у ног охотника, но как пуля, не попавшая в цель и рикошетом поражающая стрелка.

Оса церцерис находит долгоносика-клеона в момент, когда насекомое после линьки еще совсем беспомощно и неспособно сопротивляться нападению паразита. Но вот Ж.-А. Фабру потребовались для опытов клеоны, и он несколько дней с утра до вечера шарил по округе, а добыл всего два-три и то искалеченных экземпляра, тогда как осы церцерисы, за которыми он вел наблюдение у входа в их гнездо, возвращались через каждые несколько минут со свежей добычей. Видимо, существуют у осы некие способности, благодаря которым она так быстро находит дичь; видимо, церцерис способна на расстоянии безошибочно определять места, откуда исходят манящие ее пеленги. Так же точно должны действовать и истребительные мероприятия человека. Разумно ли рубить под корень и сжигать все дерево, в ствол которого отложены яйца вредителя? Ведь вот перед нами насекомое — наездник эфиальтес , он находит невидимых личинок под корой и, определив с помощью антенн нужное место, вслепую проникает длинным своим яйцекладом в древесину и без промаха поражает одну за другой личинок, вводя в их тела зародыши, несущие гибель вредителю.

Природа преподает человеку много таких уроков, советов, миллионолетиями отшлифованных примеров.

Люди не могут прекратить борьбу против мух. Известный американский энтомолог и микробиолог Э. Штейнхауз насчитал на поверхности тела одной-единственной мухи свыше 3,5 миллиона бактерий, а в ее органах еще в 8–10 раз больше… В книге Э. Кашинга «История энтомологии за время второй мировой войны» есть такая справка. 10 июля 1943 года союзники высадили на берегу Сицилии десант, захватив полосу шириной около 100 миль. В операции участвовали 80 тысяч человек. Однако не прошло и месяца, как тысячи участников десанта вывела из строя загадочная болезнь. В госпитальных картах появились таинственные диагнозы. «ЛНП» — Лихорадка Неизвестного Происхождения. Болезнетворный вирус лихорадки распространяли сицилийские мухи. В истории мировых эпидемий (включая холерные и брюшнотифозные), а также массовых заболеваний скота, эпизоотий слишком часто повинными в несчастье оказывались мухи. В 1948 году швейцарский химик Пауль Мюллер был награжден Нобелевской премией за открытие свойства ДДТ безотказно убивать насекомых. Но сейчас — двадцать лет спустя — все более очевидным становится факт, что из года в год повторяемое истребление мух с помощью ДДТ начинает порождать мух, на которых этот яд не действует.

И не только мух! Известно уже свыше полутораста видов вредных насекомых, ставших невосприимчивыми к препарату, от которого они на первых порах погибали.

Теперь наиболее сведущие специалисты сходятся на том, что надежного успеха можно добиться, лишь комбинируя средства физики и химии с биологическими. Уже применяются химические препараты или физические воздействия, точно нацеленные на самые уязвимые звенья процесса развития насекомого. Разведкой, выявлением этих звеньев заняты энтомологи.

Не случайно в первых изданиях книги Фриш широко рекомендовал применять ДДТ и подобные ему препараты для борьбы с насекомыми, а в последнем издании уже редко вспоминает о них. Эта перемена отражает перемены в умах натуралистов: муха чему-то все же их научила!

Очерком о мухе и других непрошеных гостях нашего дома Фриш, который посвятил жизнь изучению одного-единственного вида насекомых (кстати сказать, вида, о котором только вскользь упоминает в этой книге), засвидетельствовал, что ничто энтомологическое ему не чуждо. Что же привело Фриша в зоологию, а впоследствии сделало исследователем насекомых?

На вопрос, которым закончена предыдущая глава, есть только один ответ: верность призванию.

А призвание — внутренняя склонность к какой-нибудь профессии — может проснуться в человеке иной раз задолго до того, как он способен задуматься над своим будущим.

Когда я впервые увидел Алешу, ему было года три, не больше. Стоял один из ранних весенних дней. С высокого, досиня промытого неба вовсю светило солнце. Асфальт дороги совсем просох, только в кюветах и по северным склонам кое-где белели пятна снега. Мальчик в резиновых сапогах до колен торжественно вышагивал рядом с бабушкой, держа в руке веточку ивы-бредины. На ее темно-коричневой, будто отлакированной коре светились пушистые барашки. Алеша с любовью поглядывал на веточку и будто прислушивался к беззвучному для других голосу цветков «козьей ивы».

Не раз после того встречал я мальчика, и всегда он нес какой-нибудь зеленый трофей: то мохнатые, сплошь в ворсе, листья и цветки подснежника, то увешанный белыми колокольчиками стебелек ландыша, то почти расплюснутый, на короткой ножке цветок фиалки, то глянцевитый лютик или вспушенные колосья тимофеевки, веточки ели с красными свечками цветочных почек среди зеленой хвои или гладко обточенный желудь в морщинистой мисочке, листик осины, усыпанный пунцовыми бородавками галлов… И всегда на лице Алеши было написано безотчетное счастье.

Однажды у него в руках оказался цветок одуванчика, но не обычная, золотистая корзинка, а два сросшихся под тупым углом соцветия на толстой, слившейся по всей длине стебленожке.

— О, да у тебя сегодня не простая находка, — заметил я. — Цветки-близнецы!

Алешина бабушка руками всплеснула:

— Как он его разглядел на поляне? Ведь она сплошь покрыта цветами. Я еще удивилась, зачем он так далеко за одуванчиком ушел, когда их кругом полно…

— Ботаники называют такие сросшиеся побеги, цветки, плоды фасциацией, — серьезно пояснил я.

Незнакомое слово понравилось Алеше, и он, пожалуй, впервые за все годы знакомства с интересом посмотрел на меня. И тут я вспомнил своего старого друга, который был убежден, что настоящим натуралистом надо родиться, точно так же, как рождаются музыкантами, поэтами, художниками, певцами, изобретателями…