Иосиф Халифман - Четырехкрылые корсары

Лена взяла под сомнение правильность встречающихся в книгах сообщений, будто в семье полистов всегда один-два десятка ос. Ей — и нередко — попадались семьи из 100–200 полистов. Однажды она еще весной отметила гнездо, основанное четырьмя осами. Когда к концу лета из ячеек вышли все молодые, они просто не умещались на соте, хотя он и стал больше столовой тарелки.

Многие осы сидели на кровле. Подсчитать их точно не удалось: их было по меньшей мере сотен пять.

Позже, уже студенткой биологического факультета Херсонского педагогического института, Лена провела во время каникул тщательные наблюдения и составила дневник с подробным описанием всех действий молодых полистов после выхода из ячей.

Заснятая при достаточном увеличении «в лицо», оса любого вида, хоть одиночного, хоть общественного, выглядит не просто внушительно, но доже фантастически. Впору подумать, это косматое создание — выходец с другой планеты. Почти треугольные жвалы — челюсти насекомого разомкнуты, и между ними мерцает толстая капля всасываемого сиропа. При этом под жвалами образуется даже мениск жидкости, возвышающийся над поверхностью корма.

«Почему во всех книгах пишут, что осы никогда не сносит в гнездо нектар? — удивлялась она. — Полисты определенно складывают в некоторые ячеи напрыск, совсем как ульевые пчелы, только не запечатывают». А напрыск из ячей полистов Лена брала пипеткой, пробовали: сладкий…

Леня убедилась что примерно на протяжении семи дней, пока молодые самцы не покинули родной дом и живут среди сестер, они не бездельничают: участвуют в уборке сота, обгрызают края пустых ячей если находят замерзших личинок, извлекают их, в жару обвевают поверхность сота крыльями даже могут передавать корм личинкам и слизывать отрыжку.

Такова оса-полист в полный рост (увеличено). Впрочем, это не вполне точно: голова осы скрыта в ячее…

«Не пойму, почему об этих осах пишут совсем другое, — сокрушалась Гречка, — после всего вычитанного сама себе иной раз не веришь. Но как сомневаться, раз вижу собственными глазами? Не может же быть, чтоб херсонские полисты были какие-то особенные?

Одно из гнезд находилось под открытым небом, и сот не свисал сверху вниз как обычно бывает, но укреплен был почти параллельно стенке, от которой ножка отходила коротким перпендикуляром.

«Как же не промокает этот сот от дождя?» — заинтересовалась Лена и не поленилась прибежать к гнезду во время бурного ливня. Ее глазам открылась неожиданная картина. Крупные капли шлепали о край ячей с личинками, скатывались с крышечек, которыми запечатаны были ячеи с куколками, рассыпались брызгами, но полисты не прятались. Наоборот, все возбужденно суетились на поверхности сота, слизывали, выпивали влагу, задержавшуюся на краях ячей. Они даже не стряхивали капли со спинок и крыльев, но время от времени сбегали с зобиками, полными воды, на нижний край сота и, свесившись головой вниз, выбрызгивали воду за границы сота, а сами «пустые» возвращались обратно. Все делалось так быстро, что, несмотря на сильный дождь, сот оставался почти сухим. А Лена, наблюдая этот осиный аврал, эту «полундру» полистов, промокла до нитки.

«Вот научусь работать с телескопической насадкой на фотоаппарате, буду снимать полистов, а может, лаже кинокамерой зафиксирую, и не простой, а рапид-съемкой на переменной скорости, чтоб всем показать и чтоб каждому разобраться в подробностях… Какой получится фильм — «Ливень над домом полистов»!

Лена собирается, окончив институт, найти или создать опытную станцию для изучения общественных насекомых. Она уверена, что организует заповедник вроде «Гармаса», в котором исследованию мира насекомых посвятил себя Жан-Анри Фабр, умевший преодолевать препятствия и оставаться верным призванию: Елена Гречка в своем «Гармасе» решила изучать полистов.

Хорошо быть молодым и иметь право и возможность строить планы, касающиеся собственного будущего! Впрочем, план — только начало…

Когда Лена впервые прочитала в учебном пособии несколько строк об уже хорошо знакомых ей в лицо полистах, она удивилась и огорчилась скупости информации. Зато, когда ей впервые попала в руки серьезная специальная работа, стало даже немного жутко. Оказывается, на земле водятся сотни видов полистовых ос и некоторые наиболее распространенные, как ее галликус, французские, изучаются чуть не десятками специалистов в разных странах. Самое ошеломляющее: масса работ ведется в Японии! Моримото, Иошикава, Матсуура, Ошиан, Фукушима, Ямане, Такаматсу, Сакагами…

Хорошо, многие публикуют свои работы на европейских языках, но немало статей и на японском. Неужели и японский придется изучать?

Но в этом пугающем открытии есть и ободряющая новость: доктор Шоиши Сакагами — профессор университета в Хоккайдо — превосходный рисовальщик.

Вот, к примеру, оса зарывается в песок. Серия зарисовок. Рядом с каждой показано время. Интервалы между некоторыми картинками составляют две-три минуты. Не иллюстрация, а наглядная стенограмма: ясно, точно, изящно, выразительно, а главное, показаны детали, для рассказа о которых требуются десятки слов. Что ж, полезно поучиться! И это поможет ей вплести свое звено в золотую цепь знаний о полистах.

Почему золотую? Это станет ясно из дальнейшего.

О заглавии книги, о том, чем отличаются корсары, они же каперы, от пиратов, а также первые общие сведения о настоящих осах и осообразных

«О волнах многотонных за кромкою земли, о морях, где стонут и тонут корабли, и о морских бандитах, несущих всем беду, о вантах и бушпритах я речь не поведу» — так начинается стихотворение поэта Владимира Кострова «Мальчишки», и это, пожалуй, очень точно также и для книги, в названии которой упоминаются морские разбойники, а речь ведется об осах. Они и названы четырехкрылыми корсарами.

Не слишком ли велика в данном случае вольность в обращении со словом? Допустимо ли до такой степени очеловечивать насекомое? Назвать корсаром или пиратом какое-то членистоногое?

Специально для тех, кто может задаться подобными вопросами, уместно привести справку о водном паучке, к примеру, который в научной литературе вполне официально называется Pirata piraticus, проще говоря — пират пиратский.

За что его так? Талантливая польская исследовательница Мария Берестиньска-Вильчек много любопытного сообщила о нравах и повадках бегущего по волнам паучка. Как выяснено, он поджидает добычу, скрываясь где-нибудь у берега, а когда поодаль упадет в воду мелкое (именно мелкое) насекомое и начнет барахтаться, производя расходящиеся кругами слабые волны (именно слабые: от крупного насекомого, упавшего в воду, волны расходятся более сильные, и на них паук не обращает внимания), то эти круги выманивают пирата из засады, и он, не погружая ножек в воду, несется, нацеленный на центр волнения к барахтающейся приманке. Смертоносная атака восьминогого с его острыми хелицерами быстро завершается, и он, теперь уже медленнее, возвращается к берегу, к месту, облюбованному для засады.