Реми Шовен - От пчелы до гориллы

Интересно, что введение мужских половых гормонов молодым петушкам почти не изменяет установившихся отношений подчинения и доминирования, тогда как при введении женских гормонов они, по-видимому, становятся более «флегматичными» — избегают драк и не стремятся отвечать на удары клювом. Аналогичные результаты получены у курочек: те из них, которые получают мужские гормоны, несколько «повышаются в ранге» (впрочем, отличие от контрольных птиц очень невелико); женский гормон действует гораздо сильнее, значительно снижая «ранг» особи.

После того как в группе молодых цыплят окончательно установился порядок, можно часть из них перевести для опыта в другую группу, а затем через несколько дней вернуть обратно в первую. Одни и те же особи в разных группах могут стоять на разных ступенях иерархической лестницы. Описаны случаи, когда одна курица, побывав в пяти группах, последовательно занимала места 2, 6, 2, 4 и 7; другая в тех же группах занимала места 1, 5, 1, 5 и 6. Достаточно курице проводить в каждой группе по одному часу ежедневно, и ее здесь будут не только признавать, но и обращаться с ней согласно занимаемому ею в этой группе положению. Как объяснить все эти наблюдения? На этот вопрос пока нет ответа.

Нобль предлагает называть территорией любую защищаемую зону, и, без сомнения, это определение было бы вполне приемлемым, если бы не существовало такого огромного разнообразия реакций защиты. Птицы активно противятся проникновению на свою территорию других представителей своего вида, но только своего. Аисты, например, запрещают другим аистам доступ к своему гнезду, но воробью позволяют гнездиться прямо на его стенках. Границы территории устанавливает всегда самец; самка знакомится с ними лишь потом; иногда такое ознакомление происходит быстро, но у воробьев длится иной раз неделю, а то и вовсе не имеет места. Случается, что супруг во время обучения «поощряет» крепкой свою супругу…

Особенно бдительно территория охраняется после того, как вылупились птенцы, хотя в поисках корма родители могут залетать за пределы своей территории.

Не следует считать, что территория обязательно связана с наличием гнезда; у уток, например, гнездо может находиться более чем за километр от их территории, которая у многих других птиц вообще больше связана с размножением, чем с добыванием корма. Тинберген описал аналогичное явление у лаек. Щенки, пока они еще не достигли зрелости, не боятся разгуливать по территориям взрослых самцов, хотя нередко их прогоняют, предварительно задав более или менее основательную трепку. Но после наступления половой зрелости они уже не решаются нарушать границы.

Одна из главных причин защиты территории заключается в том, что здесь птица может спокойно спариваться без риска встретить соперника. Самца, который спаривается в собственном гнезде, на своей территории , никто не тревожит, даже в густонаселенных местообитаниях. У многих моногамных видов самцы не позволяют своим самкам залетать во владения соседей. Подобная «территориальность» очень сильно выражена и стойко держится.

В колониях защита границ территории вызвана еще и другими причинами. Пингвины столь усердно воруют камни из чужих гнезд, что неохраняемое гнездо буквально тает на глазах. Пеликаны, по словам Чепмена, выглядят такими испуганными, совершая кражу, что даже издали видно, чем они занимаются. И если бакланам, обычно не оставляющим гнезда без надзора, приходится отлучиться, чайки уничтожают их яйца.

Некоторые птицы не только не оказывают помощи раненым, но даже добивают их. Вороны и сороки, услышав крик боли, издаваемый их собратом, летят на помощь пострадавшему с особым криком, собирающим всю стаю. Если раненая птица бьется, сойки, а также многие другие птицы проявляют обычно большое волнение; если же она неподвижна, они осторожно кружат над ней. Крачки с криками носятся над бьющейся раненой птицей, но если она еле двигается, они летают над ней в молчании; когда она застывает в неподвижности, все разлетаются в разные стороны, а если пострадавшая потеряла много крови, ее приканчивают. У серебристых чаек внезапная смерть одной из птиц заставляет всю стаю бесшумно рассеяться. Галки, которые все знают друг друга в своих (небольших колониях, приходят в сильнейшее волнение, не досчитавшись кого-нибудь из своих; они набрасываются в таких случаях на любое животное, уносящее любой черный предмет, и даже на своих сородичей, если им в этот момент случится держать в клюве черное перо.

В то же время пока птенцы еще не оперились, их можно спокойно вынимать из гнезда — это не вызовет у галок никакой реакции.

К птицам, имеющим какие-либо отклонения от нормы, отношение у разных видов разное. Пингвины, например, нападают на особей, сильно отличающихся по внешнему виду от остальных; напротив, у других птиц самки-альбиносы вызывают особенный интерес самцов.

Наблюдаются случаи, когда раненым и увечным оказывается помощь. Описана история слепого пеликана, который благополучно жил в колонии: сам он ловить рыбу не мог, его кормили сородичи. То же было в одной колонии ворон, кормивших слепых и раненых собратьев. По-видимому, в поведении раненой или изувеченной птицы проявляются черты, свойственные поведению птенцов: они выпрашивают пищу, как это обычно делают птенцы при виде родителей.

Между птицами разных видов существует связь. Речь идет о своеобразном явлении, когда птицы одного или разных видов словно помогают друг другу тем или иным способом. Скотч посвятил им обзор, читан который нельзя не призадуматься. Самая обычная форма подобной связи — предупреждение криком о надвигающейся опасности; птицы реагируют на сигнал тревоги независимо от того, подан ли он особями своего или другого вида; крик птиц часто дает знать об опасности также млекопитающим.

Птицы могут приносить пищу птицам другого вида: известен случай, когда вороны передавали корм черному грифу через прутья его клетки. А что сказать о вьюрке, кормившем золотую рыбку? Видимо, эта птица недавно лишилась птенцов, и широко разинутый рот рыбки служил для нее раздражителем, «включающим» рефлекс кормления. Но вот у цапель подобные действия служат, по словам Лоуэла, для того, чтобы легче было подманить и поймать рыбу.

Птица, движимая, по предположению Мэйó, заботой о безопасности (что, впрочем, не доказано), устраивая гнездо, выбирает иногда самых неожиданных соседей. Мелкие птицы из отряда воробьиных часто гнездятся рядом с гнездами орлов и грифов или даже в стенках их гнезд (ни орлы, ни грифы не трогают их, питаясь главным образом рыбой). Дрозды не только не боятся соседства соколов, но даже ищут его. Известно, что жилище человека не внушает никакого страха ласточкам и аистам. Но еще более поразительны взаимоотношения птиц с насекомыми . Некоторые азиатские виды птиц устраивают свои гнезда прямо в муравейниках, причем пользуются здесь не только кровом, но и кормом. А между тем эти муравьи обычно довольно нетерпимы к другим животным. Есть что-то странное во влечении птиц, например к муравьям: как объяснить «муравьиные ванны», которые так любят многие птицы наших широт? Птица бросается с широко раскрытыми крыльями прямо на муравейник Formica rufa ; иногда она даже схватывает муравья клювом и засовывает его под крыло; разъяренные муравьи обдают птицу муравьиной кислотой, но это ее нисколько не тревожит. Множество птиц постоянно гнездится среди осиных гнезд. А бывает и наоборот — осы располагаются в только что построенном птичьем гнезде (например, в гнезде ткачика Ploceus sacalava на Мадагаскаре). И все это — самым мирным образом.