Фарли Моуэт - Трагедии моря

В 1960-е годы к промыслу мойвы в водах Большой Ньюфаундлендской банки приступили японские сейнеры. Когда слух об этом дошел до канадского Министерства рыболовства, его руководители пришли к заключению, что на мойве можно подзаработать, и решили поэтому «развивать промысел мойвы в широких масштабах». То, что являлось традиционно прибрежным промыслом с уловом менее 10 000 тонн рыбы в год, теперь превратилось в международный промысел в открытом море с огромными квотами на вылов, предоставляемыми как иностранным, так и отечественным рыболовным флотилиям. Кстати сказать, иностранцы в большинстве своем ловили мойву для еды, а канадцы — в основном для переработки на муку. Согласно официальным данным, а они определенно занижены, в 1976 году общий улов мойвы достиг 370 000 тонн. К весне 1978 года запасы мойвы в открытом море были катастрофически опустошены.

Ну и что? Ведь для «развития промысла» оставались еще прибрежные популяции, нерестившиеся у берегов Ньюфаундленда. Эти косяки и в настоящее время опустошаются канадским промыслом, но не ради добычи пищи для людей, и даже не для переработки на муку, а для поставок на рынок деликатесов. В сети попадают миллионы особей мойвы обоего пола, однако для продажи на японский гастрономический рынок берется лишь икра от икряных самок. Поэтому большая часть улова просто выбрасывается за борт.

К 1983 году большинство прибрежных популяций мойвы сократилось до остаточного уровня. По мнению некоторых биологов, это опустошение задержало восстановление запасов донных рыб и несет, возможно, гибель немногим оставшимся большим колониям морских птиц на побережье Ньюфаундленда, чья жизнь во многом зависит от существования мойвы. Другие океанологи считают, что истребление «кормовой» рыбы, вообще говоря, серьезно снижает жизнеспособность сохранившихся стад тюленей: длинномордых, обыкновенных и хохлачей, а также нескольких видов китов, которые за последние годы подверглись безжалостному уничтожению людьми.

Несколько месяцев тому назад я спросил одного из «недовольных» ихтиологов (число которых, видимо, растет), что он думает по поводу применяемой промышленностью практики истощения не только популяций промысловых рыб, но также запасов «кормовых» видов. Того, что ему хотелось сказать по этому поводу, бумага не выдержит, но суть можно выразить в следующих словах:

«Послушайте! Для этих ублюдков завтра не существует. А если бы оно и настало, они вложили бы свои капиталы во что-нибудь вроде переработки людского населения третьего мира на пищу для собак. Неважно, что вам говорят представители промышленности или министерства, у них на уме только одно — делать деньги… как можно больше, пока океанический промысел не провалится в тартарары… Как будто вы не знаете, что моря умирают!»

Если среди обитателей моря треска (в глазах человека) выглядит простолюдинкой, то атлантический лосось {85} 85 Атлантический лосось — Salmo salar . принадлежит к настоящим аристократам. Впрочем, это не спасло его от плачевной участи.

В период с 1865 по 1910 год один канадец французского происхождения по имени Наполеон Комо нес службу по охране лососей на небольшой речке Годбу, что протекает на северном берегу эстуария реки Св. Лаврентия, примерно в трехстах километрах ниже Квебека. Его хозяевами были монреальские дельцы и политиканы, получившие монопольное право на добычу лосося в этой реке. В обязанности Наполеона входило следить за тем, чтобы никто не мог вытащить хотя бы одну корюшку из воды, принадлежавшей самозваным «хозяевам Годбу».

Сорок три года подряд он и его помощники вели войну по всей реке Годбу и в прилегающих водах эстуария реки Св. Лаврентия против «этих заклятых врагов царственного лосося: белух, морских свиней, тюленей, медведей, норок, выдр, крохалей, зимородков, скоп и гагар». Стражи сурово обходились с любыми пойманными ими браконьерами, а также с коренными жителями этого региона — индейцами, чьи предки испокон веков добывали лосося в реке Годбу для своего пропитания.

Комо был не только беспощадным сторожевым псом, но и верным слугой, поваром и проводником своих обожаемых повелителей, о которых он (или пишущий за него автор-невидимка) говорил: «Пусть себе на здоровье хозяева Годбу еще долгие годы наслаждаются роскошной рыбной ловлей, состязаясь в хитрости, ловкости и силе с царственным лососем!»

С превеликим усердием Комо вел тщательный учет рекордов своих хозяев. Хотя они проводили на реке не больше двух-трех недель в году и редко пользовались более чем шестью «удочками» одновременно, за годы службы Комо они наловили 14 560 лососей в среднем по восемь с лишним килограммов каждый, что в общем составляет более 116 000 килограммов этой «королевской» рыбы.

Типичным был сезон 1903 года. За две недели господа Джон и Джеймс Мэнюэл, Джеймс Лоу и полковник Э. А. Уайтхед убили [71] «Убивать лосося» — этот термин традиционно использовался как рыбаками-любителями, так и промысловиками. 543 крупных лосося общим весом более 3000 килограммов, из которых по 25 килограммов из улова каждого рыбака закоптили, чтобы потом отвезти на пароходе обратно в Монреаль как «вещественное доказательство» их спортивной доблести. Что же касается остального — трех тонн «королевской» рыбы, то они остались гнить в речной долине, а частично их использовали как приманку для черных медведей, которых ловили в капканы или убивали из ружей, дабы эти звери не таскали из реки живую рыбу.

Нет ничего необычного в этой промелькнувшей перед нашим взором картине, изображающей рыболова-спортсмена в действии. Во второй половине XIX и в начале XX века более 400 подобных клубов для любителей добычи лососей занимались рыбной ловлей на реках северо-восточного побережья, от Мэна до Лабрадора. Многие из них, имея лицензии, получали исключительное право убивать «царскую рыбу».

Членами клубов были представители общественной, финансовой, военной и политической элиты Североамериканского континента, а также высокопоставленные заокеанские визитеры, нередко — представители аристократических кругов. Все они «убивали» лосося с не меньшим рвением, чем это делали «владельцы Годбу», — по крайней мере до тех пор, пока в реке оставалось хоть несколько рыбин. И все-таки они появились там уже к концу лососевой бойни.

Самое первое упоминание в Северной Америке об атлантическом лососе можно найти в саге о путешествии Лейфа Эйриксона [72] Лейф Эйриксон (Лейф Счастливый) — историческая личность, по-видимому, около 1000 года достиг Северной Америки. в страну Винланд [73] Винланд (Vinland) — Страна винограда — название, данное норманнами части северо-восточного побережья Северной Америки. — Прим. перев. в 995 году, когда ему пришлось перезимовать где-то на берегу Ньюфаундленда. «Лососей там хватало, и это были самые крупные лососи, каких они когда-либо видели раньше».