Фарли Моуэт - Трагедии моря

Теперь ее уже ничто не может остановить. Слышится треск от удара дубовой обшивки о скалы, затем шторм, делая свое дело, накреняет судно, пока планширь не оказывается на уровне воды. В глубине трюма полные бочки жира срываются с места и с грохотом катятся к подветренному борту. Крен все увеличивается, и вот уже карака ложится на борт, и вода затопляет все ее помещения от носа до кормы. Оседая на корму, она плавно скользит к своей последней стоянке на девятиметровой глубине.

Там она покоится по сей день.

Осенью 1978 года археологи нашли на удивление хорошо сохранившийся корпус затонувшего «Сан Хуана» на дне лабрадорской бухты Ред-Бей [80] Red Вау (англ.) — Красная Бухта. — Прим. перев. . Так назвали это место обосновавшиеся там в XIX веке ньюфаундлендские рыбаки, обнаружив разбросанные на прибрежье куски мягкой красной глины, которым они приписали естественное происхождение и которыми их дети пользовались вместо мела, разрисовывая ближние гранитные утесы. Новые поселенцы не могли знать о том, что эти куски красного камня были выветренными осколками глиняной черепицы, столетия назад привезенной через Атлантику из Испании, чтобы покрыть ею крыши хижин, сараев и жиротопен, от которых уже давно и следа не осталось. Им было невдомек, что на дне бухты сложил свои «кости» «Сан Хуан» за компанию с костями тысяч огромных китов, убитых в этих местах ради обогащения людьми из другого мира и другого времени.

Баски — это народ, окутанный тайной. Уходя своими корнями в неолит, они жили, бросая вызов чередующимся столетиям, под защитой изрезанного побережья и западных отрогов Пиренеев. В течение тысячелетий страна Басков оставалась уцелевшим осколком забытой эпохи, в то время как в других частях Европы их современников поглощали чередующиеся волны нашествий иноземцев с востока. И они никогда не были ассимилированы индоевропейскими захватчиками.

Сквозь подернутые дымкой времени века баски пронесли чувство близости с морем и, вступая в новую историческую эпоху, сохранили с ним тесную связь и сопричастность к жизни его обитателей. Чрезвычайно скрытные и замкнутые по натуре, они продолжают жить в мире (оставаясь вне его), который привык считать чуждыми и странными как их самих, так и их непонятный язык. Лишь недавно историки начали осознавать, что баскам принадлежала важная роль в раннем использовании морских ресурсов, а также и то, что именно баски разожгли пламя алчности, в котором впоследствии суждено было сгореть могущественному китовому племени.

Война басков с морскими исполинами началась по крайней мере шестнадцать тысячелетий назад — уже тогда «прибрежные контрабандисты» Бискайского залива («Залива Басков») вели активную охоту на китов с небольших выдолбленных из бревен челноков или обтянутых шкурами лодок. Их гарпуны или копья с костяными или каменными наконечниками были сродни тем, что принесли в нашу эпоху такие «неолитические» культуры, как чукчи и инуиты. Действительно, само название «гарпун» пришло к нам через испанское слово «агроп», образованное от баскского «arpoi», что означает «каменное острие».

На протяжении тысячелетий баски существовали за счет добычи китов, обеспечивавших им необходимое пропитание. Но уже в V веке н. э. они начали обменивать продукты китового промысла на изделия, изготовляемые другими народами, и к X веку добились в этом деле больших успехов. Так баски стали, по существу, первыми промысловыми китобоями, и это первенство им суждено было сохранять за собой в течение последующих шестисот лет.

Доисторические баски обучались своему ремеслу китобоев, преследуя китов, которых они называли «отта сотта» («otta sotta») — вид, известный нам, как серый кит {96} 96 Серый кит — Eschrichtius gibbosus . В наши дни сохранился лишь на севере Тихого океана. . В отличие от других китов, это было сравнительно небольшое животное длиною до пятнадцати метров и весом не больше сорока тонн. Предпочитая прибрежные воды, он порой так близко подходил к берегу, что над поверхностью воды можно было видеть спину кита, лежащего брюхом на дне. Серые киты давали жизнь своему потомству в тепловодных лагунах или заливах. Весной они отправлялись на откорм на север, и к середине лета большинство отта сотта, наверное, уже бороздили холодные воды Норвежского моря и Северной Балтики. Ранней осенью они снова возвращались на юг.

Можно предположить, что вначале лишь немногие из самых смелых жителей побережья отваживались нападать на этих неуклюжих чудищ, преодолевающих буруны Бискайского залива во время весенних и осенних миграций, но по мере того, как успех сопутствовал их усилиям, число китобоев постепенно увеличивалось, и, наконец, китобойный промысел стал постоянным занятием большинства прибрежных общин. На протяжении многих веков этот промысел велся с таким усердием, что еще в начале XIV века отта сотта были практически уничтожены в европейских водах.

Истребление серых китов не означало конца занятия, ставшего неотъемлемой частью жизни прибрежных басков. Предвосхищая уловки наших современников, они принялись искать новый объект для промысла. Они нашли его в животном, известном под названием «sardak baleac» — стадный кит, прозванный так за его привычку собираться в определенные сезоны в огромные стаи. «Сарда», или как мы его сейчас называем черный гладкий {97} 97 Черный (гладкий, бискайский) кит — Eubalaena glacialis . кит, был настоящим гигантом длиной в 20 и более метров и весом до 70 тонн. Из его толстого слоя подкожного сала можно было получить в три раза больше ворвани, чем от серого кита, да и китового уса он давал побольше и качеством получше. Сарда чаще, чем серый кит, обитал в открытом море, но он так же, как и отта сотта выискивал прибрежные отмели для рождения детенышей и спаривания.

Вначале баски охотились на сарду таким же способом, как и на отта сотта, — с легких и удивительно быстроходных беспалубных лодок. После того как кит был успешно загарпунен и насмерть забит копьями, его тушу отбуксировывали для разделки на ближайшую из двух десятков береговых баз, разбросанных по побережью Бискайского залива. Однако такой промысел был ограничен во времени тремя-четырьмя месяцами в году, пока сарда находился вблизи берега. Поэтому по мере того, как в Европе увеличивался спрос на продукты китобойного промысла, баски постепенно начали пользоваться небольшими парусными судами, способными по нескольку дней оставаться в море и уходить от берега на расстояние в сотню и больше миль. И хотя им по-прежнему приходилось буксировать туши китов для разделки домой, промысел этот оказался настолько эффективным, что в погоню за сардой далеко в открытое море стали выходить суда грузоподъемностью до трехсот тонн.