Виктор Потиевский - Рисса

Но в одну из ночей, пасмурную, ветреную, незадолго до позднего осеннего рассвета, старый Бес проснулся от непривычного тревожного шума. Кто-то лез в нору, именно лез, продвигаясь по туннелю. Бес мгновенно сообразил, что это не барсук, а кто-то совсем чужой.

Семья была в опасности, и отважный Бес кинулся навстречу неизвестной угрозе. Через несколько мгновений они встретились нос к носу в десятке барсучьих шагов от входа в нору. Теперь уже было ясно, что это враг. Свирепый, сильный, бесстрашный. Он оскалил пасть, чтобы через миг броситься на добычу. Бес за свою долгую жизнь только раз видел такого зверя. Видел издалека, да и то когда-то в молодости. Это была росомаха…

Барсук почти в полной темноте туннеля отчетливо видел налитые кровью глаза хищника, оскаленные крупные клыки и резцы, мощные боковые зубы… Надо было выбрать поудобнее позицию, и опытный Бес отступил за поворот туннеля. Там ход сужался, и росомаха не имела возможности для нападения: ни повернуться, ни пригнуться — напротив только оскаленная пасть барсука. И все-таки росомаха напала. Злобное рычание клокотало в норе, заполняя все ходы и отнорки. Барсучиха ничем не могла помочь своему Бесу. Она стояла на страже перед гнездовой пещеркой, где испуганно жались друг к другу четверо ее малышей. Схватка длилась короткий миг. Видавший виды Бес, злобно и мощно огрызнувшись, — что надо было сделать, чтобы охладить пыл врага, — быстро отступил на несколько шагов назад. Росомаха не ожидала этого отступления и, довольно медлительная по своей природе, сразу не последовала за ним. На это и рассчитывал барсук. Он повернулся задом к хищнику и применил свой излюбленный прием: ударил песком в глаза. Плотные и частые порции песка хлестко секли по морде росомаху, забивая ей глаза, оскаленную пасть, горло… Между росомахой и Бесом уже выросла горка песка, хищник пытался ее разгрести сильными лапами, чтобы добраться наконец до барсука. Однако песок уже сделал свое дело: росомаха кашляла и фыркала, сильная резь в глазах не позволяла открыть их и продолжать нападение. А песок все хлестал ее по морде, и горка этого песка уже заслонила отважного подземного жителя.

Хищник покинул нору. То ли росомаха была не очень голодна, то ли слишком трудным показалось ей добывание этого подземельщика, но она не стала влезать в другие туннели и, выбравшись из норы, ушла от барсучьего городка.

У Беса была сильно поранена морда — схватка с росомахой, пусть даже очень короткая, не прошла бесследно. Слишком серьезный враг нападал на старого барсука. Он ощущал солоноватый вкус во рту, пытался языком зализать пораненный нос и верхнюю губу, но работу, которую он уже начал, не прекратил. Сразу же после ухода росомахи барсук принялся расчищать от завалов ход, разравнивать пол туннеля. Порядок в подземелье был делом первостепенным.

Немного позже, когда он лежал в центральной пещерке, тяжело дыша от усталости, и мать-барсучиха ласково и старательно зализывала ему раны, успокоение пришло к нему. Он ощущал влажный шершавый язык подруги на своей морде, слышал мерное дыхание спящих барсучат и, главное, всем своим существом ощущал мирную, глухую тишину в подземном городке. Ни шороха, ни малейшего вздрагивания почвы, ни скрипа камешка на поверхности — только такая тишина означала безопасность для его семейства, только она давала успокоение и мир его старой, израненной жизнью душе.

Тихий сентябрьский рассвет уже пришел в лес, озарив вершины деревьев красными лучами нежаркого северного солнца. Свет не проникал в глубь норы, но звери чувствовали момент рассвета, знали, когда восходит солнце. А день сегодня начинался чистой, солнечной погодой, и Бесу было известно, что осенью, перед долгой и трудной зимой, надо ценить эти дни. Какое-то тайное звериное знание, заложенное в нем природой, позволяло ему чувствовать все, что необходимо для жизни его и барсучихи, для укрепления здоровья малышей.

Вот и сегодня, почти сразу же после восхода, все барсучье семейство устроилось на солнечном склоне холма возле норы. Барсучиха легла на холме — повыше, внимательно вслушивалась в тишину утреннего леса. Бес, как всегда, оставался настороженным, и только малыши, беззаботно посапывая, дремали под еще теплым и ласковым солнцем прошедшего лета.

Ночь выдалась облачной. Иногда луна вдруг выглядывала в короткие просветы между облаками, и это ненужное для барсуков освещение очень беспокоило Беса. Они кормились, а на этот раз, можно сказать — охотились, довольно далеко от дома — на овсяном поле. Когда луна вновь уходила за тучи, барсуки снова принимались за дело: раскапывали мышиные норы, подбирали с земли семена овса, вытряхивали их из колосьев в рот, выхолащивая зубами колос.

Может быть, люди не успели убрать засеянную овсом полоску или просто забыли про нее, но овес здесь был. И полевок на этом месте было предостаточно.

Слабый порывистый ветер приносил запахи сосняка, что слегка шумел рядом, и реки, излучина которой с другой стороны огибала шуршащие на ветру овсы. Барсуки разошлись в поисках пищи и добычи не более чем шагов на двадцать друг от друга.

Бес только собрался разрыть очередную нору полевки, как вдруг ветерок резко изменил направление, и Бес мгновенно оцепенел от ужаса…

На него хлынул пугающий запах, заполняя все пространство вокруг, заволакивая ноздри, голову, угрожающе близкий, удушливый, грозный запах громадного хищника. Совсем рядом с барсуками кормился на овсах медведь.

Барсучиха и малыши тоже вдохнули смрадный дух могучего врага, перед которым даже сопротивление бессмысленно. Барсучата перепугались до смерти, хотя никогда до этого не встречали медвежьего запаха так близко, а если и натыкались иногда на следы медведя, то очень редко, да и следы были старыми. Оцепенение, испуг длились только мгновение, и все рванулись в лес, к спасительному подземному городку…

Конечно, косолапый, всегда стремительный в нападении, мог бы легко поймать барсука, бегущего по овсам к лесу, но он не стал этого делать. Дело в том, что обычно в таких случаях звери, кормящиеся — как говорят люди — у одного стола, не трогают друг друга. Медведь и кабан могут мирно пастись на одном и том же краю поля, неподалеку друг от друга. И пожалуй, не потому вовсе, что кабан для медведя нелегкая добыча. Есть какие-то внутренние законы природы, пока неизвестные людям, по которым дикие обитатели леса не охотятся, не трогают более слабых во время стихийных бедствий — наводнений, пожаров, землетрясений, не нападают обычно на своих жертв, когда случайно окажется, что те кормятся вместе с ними на одном малиннике или овсяном поле…