Альберт Терхьюн - Лэд

Он не закончил фразы и быстрым движением вручил Хозяйке наградную розетку.

И тут уже сотни рук протянулись к Лэду, когда он покидал ринг. Всем хотелось погладить его. Внезапно он стал знаменитостью.

Хозяйка не повела его обратно на помост с ячейками, а направилась прямиком к владельцу колли.

— Когда будут вручать кубки? — спросила она.

— Не раньше субботнего вечера, по-моему, — сказал тот. — Поздравляю вас обоих с…

— Чтобы получить кубок, Лэду придется оставаться в этом… в этой преисподней трое лишних суток?

— Конечно. Все собаки…

— Если он не дождется, то кубок ему не достанется?

— Да. Кубок вручат резервному победителю, насколько я понимаю, или…

— Хорошо! — с облегчением выдохнула Хозяйка. — Значит, он никого не обделит, а те две ленты, что он завоевал, от него уже не отнимут, потому что они у меня.

— Не понимаю, о чем вы говорите, — озадаченно нахмурился собаковод.

А Хозяин понимал, о чем говорит Хозяйка, и полностью одобрял ее.

— Хорошо! — сказал он. — Целый день я хотел предложить тебе это, но все не решался. Иди к входу для участников. Я пойду вперед, заведу машину.

— Но что происходит? — в полной растерянности вопросил их знакомый.

— Происходит вот что, — ответила Хозяйка. — Кубок пусть вручат той собаке, которой он нужен. А Лэд едет домой. Он это уже знает. Только взгляните на него. Я обещала ему, что мы уедем. К ужину доберемся, а ему надо как следует поесть после долгой голодовки.

— Подождите! — увещевал ее шокированный собеседник. — Если вы откажетесь от дальнейшего участия, Клуб больше никогда не позволит вам выставлять Лэда.

— Пусть Клуб заберет себе красивый серебряный кубок, — сказала Хозяйка, — может, это умерит его огорчение из-за потери Лэда. А что касается выставок… Знаете, я не отдам эти две ленты и за сто долларов, но даже собаку худшего своего врага я никогда не подвергну пытке выставкой — хоть за тысячу долларов, хоть за две. Пойдем, Лэд, мы отправляемся домой.

Заслышав слово-талисман, Лэд впервые за весь горький, мучительный день прервал молчание. Он прервал его торжествующим лаем столь оглушительным, что все другие собаки в здании устыдились своих более чем скромных способностей.

Однажды после хорошего ужина, сидя перед камином сельского дома, четыре собеседника праздно обсуждали абстрактные темы, как это свойственно людям. Кто-то спросил:

— А что самое печальное в повседневной жизни? Я имею в виду не совсем уж трагичное, а просто самое печальное.

Наиболее фривольный из четырех собеседников выдвинул кандидатуру беспомощного мужчины между двумя бранящимися женщинами. Сентименталист сказал:

— Потерявшийся ребенок на городской улице.

Хозяин собаки возразил:

— Потерявшаяся собака на городской улице.

С ним, разумеется, никто не согласился, но это потому, что им не случилось близко узнать собак — узнать их психологию, их души, если хотите. Но владелец собаки был прав. Собака, потерявшаяся посреди большого города, — действительно самое печальное и самое безнадежное зрелище на изобилующей печалью и безнадежностью городской улице.

Мужчина, оказавшийся между двумя бранящимися женщинами, — объект достаточно жалкий, ей-богу. Но все же его участь слишком близка к гротеску, чтобы называться печальной.

Потерявшийся ребенок? Нет. Представим, что на оживленном тротуаре стоит ребенок и плачет. Через минуту к потеряшке слетится полсотни спасателей — дилетантов и профессионалов. Через час, и это самое большее, он будет воссоединен с его обезумевшими от беспокойства попечителями.

Потерявшаяся собака? Да. Когорта доброхотов не поспешит прийти ей на помощь. Ну, может шайка мальчишек погонится за ней, но уж точно не из благих побуждений. Полицейский, желающий получить благодарность за отстрел «бешеной» собаки, или профессиональный собаколов в поисках своего грязного гонорара — вот эти двое проявят целенаправленное внимание к бродяге. Но опять же — отнюдь не по доброте душевной.

На одном из поворотов собака теряет хозяина, возвращается назад — туда, где в последний раз видела своего человеческого полубога, бросается снова вперед в надежде найти его, протискиваясь сквозь толпы пешеходов, останавливается, колеблется в нерешительности, повторяет все те же маневры еще и еще раз. И наконец прекращает эти попытки. Ее охватывает паника полного одиночества.

Вот тогда посмотрите этой собаке в глаза, если не боитесь таких вещей, конечно, и ответьте со всей честностью: есть ли на земле что-то печальнее? Случившееся, даже прежде травли мальчишек, мучительной жажды и окончательного признания брошенности, превратило ее из красивого и гордого питомца в отверженное бесприютное существо.

Да, да, потерявшийся пес — самое печальное, что может встретить в жизни человек, который понимает собак. Может, моя история докажет это сомневающимся, а может, и нет.

В течение недели Лэда ежедневно расчесывали и купали, до тех пор пока его коричнево-снежная шуба не засияла шелком. Зачем это делать в Усадьбе, в сельской глуши Северного Джерси? А затем, чтобы Лэд имел приличный вид во время Вестминстерской выставки собак на нью-йоркской арене «Мэдисон-сквер-гарден». После этих приготовлений два его божества, Хозяйка и Хозяин, отвезли его с утра в автомобиле за тридцать миль, в город.

Поездка началась в Усадьбе, где Лэд много лет был королем среди населяющего ее Малого народца. Закончилась она у здания «Мэдисон-сквер-гарден», где проходила четырехдневная Выставка.

Вы прочитали, как Лэд преуспел на этой Выставке, как под конец первого дня, когда за ним числилось уже две победы, Хозяйка сжалилась над его страданиями и постановила увезти его домой, не пережидая еще трех дней пытки.

Хозяин покинул арену первым, чтобы дойти до машины и подрулить к боковому выходу из «Гардена». Хозяйка собрала имущество Лэда — его щетку, печенье и тому подобное — и вместе с колли тоже направилась к выходу.

Прочь из огромного здания, вибрирующего от лая и визга двух тысяч собак, шагала Хозяйка. Лэд, счастливый и величественный, спешил за ней. Он знал, что едет домой, и все мучения того ужасного дня разом забылись.

У выхода Хозяйку заставили оставить залог в размере пяти долларов, «чтобы гарантировать возврат собаки в ее клетку» (в каковую, втайне поклялась Хозяйка, Лэд никогда не вернется). Потом ее уведомили, что по закону на улицах Нью-Йорка все собаки должны быть в намордниках.

Тщетно пыталась она объяснить, что на улице Лэд будет находиться только краткий промежуток времени, за который автомобиль доберется от «Гардена» до паромной переправы на Сто тридцатой улице. Привратник стоял на том, что закон не допускает исключений. И тогда, дабы их машину не остановила полиция за нарушение городского регламента, Хозяйке пришлось-таки купить намордник.