Марк Хансен - Куриный бульон для души: 101 история о животных (сборник)

И когда маленького героя «Аметиста» опускали в землю, сильный, молодой голос Марка звенел в утреннем воздухе: «Господь – Пастырь мой, я ни в чем не буду нуждаться…»

Весной 1980 года, когда я жила в Вудстоке, штат Нью-Йорк, моя собака, тибетский терьер Шэдоу, принесла шестерых щенков.

Единственного щенка, которого я не смогла продать, сочли непривлекательным. Тибетские терьеры славятся своей сияющей двойной шубкой. Подшерсток у них густой и похож на хлопок, а покровные волосы напоминают человеческие – они шелковистые и блестящие. Такое сочетание придает этим собакам очень пушистый вид. Кроме того, люди ценят строение их мордочек – очень пропорциональное. А этот щенок не обладал ни одной из указанных черт. У маленькой сучки были слишком вытянутый нос и ужасно неприглядная шерстка. Подшерстка не было и в помине, и из-за этого внешний покров шерсти казался редким, прилизанным и проволочным. Это придавало собаке вид бродяжки, вымокшей под дождем. Покупатели, которые приходили смотреть ее, говорили: «Похоже, у нее довольно приятный характер, но выглядит она как-то неряшливо и некрасиво». Наша маленькая подружка никому не была нужна даже даром!

Меня просто поражало то, что никто не видел в ней редчайшего качества. Эта девочка была от природы очень веселой, и хотя у большинства щенков веселый нрав, в ней присутствовала какая-то необъяснимая внутренняя радость, шестое чувство, явное духовное присутствие, словно она была способна читать мысли и помогать людям обретать большее довольство жизнью.

В июне этот «вечно непричесанный» щенок продолжал жить у меня. Меньше чем через неделю мне предстояло вернуться к учебе, а я не хотела уезжать, так и не найдя для собаки подходящего дома.

Однажды вечером у меня возникла идея. Примерно в километре от моего дома располагался тибетский монастырь, и я пару раз бывала там, участвовала в групповых медитациях, даже познакомилась с несколькими монахами. Может быть, кто-то из них пожелает взять ее к себе? Словом, стоило попробовать.

На следующее утро я повезла свою маленькую подружку в монастырь. Когда мы приехали туда, на парковке оказалось необычно много машин. Я подумала: Ничего себе, ведь здесь всегда было так тихо! Интересно, что случилось? Вышла из машины с щенком на руках и поднялась по лестнице к знакомому по прошлым посещениям центральному входу. Вошла в холл и обнаружила, что люди выстроились там вдоль всех стен, явно ожидая чего-то, что должно было произойти за внутренними дверьми, покрытыми искусной, выполненной вручную резьбой. Потом я приметила знакомое лицо – одного из монахов, с которыми познакомилась в прошлый приезд. Увидев, что я держу на руках собаку, он радостно улыбнулся мне и сказал:

«Ага! Пойдемте-ка поскорее со мной!»

Он ухватил меня за рукав и протащил в первые ряды очереди. Постучал в дверь – явно условный стук. Двойные двери распахнулись, и нас приветствовал другой монах. Первый шепнул ему что-то на ухо, и второй монах тоже воскликнул: «Ага!» После этого нас с щенком провели к началу еще одной очереди, в которой все держали в руках подношения, состоявшие из фруктов, сладостей, растений, оригинальных сосудов и ремесленных изделий.

Я повернулась лицом к передней части помещения – и прямо передо мной оказался сияющий, с необыкновенно радостным взглядом человек, с ног до головы одетый в красный и золотисто-желтый бархат. Он бросил взгляд на щенка, потом в упор посмотрел на меня. Протянул вперед руки с раскрытыми ладонями и проговорил: «Да, да. О да!» Затем этот удивительный человек повязал красный шнурок на шейку щенка, затянул песнопение на незнакомом языке, а после этого повязал такой же шнурок и мне. Продолжая петь, он медленно принял щенка из моих рук и бережно поместил его к себе за пазуху. Потом принялся кивать и кланяться, что-то говоря все на том же непонятном языке, погладил меня по голове и, развернувшись, пошел к своему высокому креслу, не выпуская щенка из рук.

После этого монах, который привел меня туда, проворно выпроводил меня из комнаты. В прихожей меня подхватили под локотки другие монахи и с такой же быстротой вывели через входные двери монастыря. Там меня попросили подождать дальнейших распоряжений на вершине лестницы.

В этот момент во мне уже бурлила материнская тревога. Где моя собака и что с ней случилось? – думала я. Обратившись к одному из зрителей-буддистов, пересказала ему события последних пятнадцати минут.

Он улыбнулся и пояснил, что я удостоилась встречи с Кармапой – монахом, который занимает очень высокое положение в традиции тибетского буддизма, третье по старшинству после панчен-ламы и далай-ламы. Он прибавил, что мне очень повезло, поскольку сегодня знаменитый и любимый буддистами Кармапа приехал сюда из Тибета, чтобы благословить монастырь и окрестные земли. Люди со всего мира прибыли засвидетельствовать ему свое почтение, но редко кто удостаивался приглашения в его личную приемную. То, что я смогла попасть туда и получить благословение Его Святейшества, да еще что он принял мой щедрый дар, – это было необыкновенно благоприятное событие, из тех, что случаются не в каждой жизни! Мой собеседник покачал головой:

– Должно быть, вы заработали очень хорошую карму в прошлых жизнях; вам необычайно повезло, дорогая.

Прикрыв глаза, он с минуту размышлял, а потом добавил:

– С другой стороны, может быть, повезло и вашей собаке!

Тут двери монастыря снова распахнулись, и этот удивительный буддийский монах вышел из здания и спустился по застеленной красной ковровой дорожкой лестнице, высоко подняв голову и приветствуя собравшихся. Вокруг него толпились женщины и дети с корзинками цветов, которые бросали ему под ноги.

Я была настолько очарована магией этого момента, что поначалу ничего не заметила. Но потом, к своему удивлению, увидела собственного щенка – того самого щенка, которого сочли некрасивым, – теперь он стал похож на прекрасную звезду! Кармапа высоко поднял мою девочку с выражением величайшей гордости на лице, и толпа взревела от восторга. Могу поклясться, что щенок при этом тоже улыбался.

С этого момента мне казалось, что все происходило словно в замедленной съемке. Процессия продолжила свой путь вниз по лестнице. Кармапа и его сопровождающие сели в ожидавший их черный лимузин. Сквозь плотно сомкнувшуюся толпу я в последний раз увидела собаку и монаха за тонированными стеклами машины. В том, как они сидели вместе на сиденье, что-то подсказало мне, что с моей девочкой все будет в порядке. Она не просто была рядом с Кармапой: он усадил ее к себе на колени. Похоже, они очень быстро прониклись уважением и доверием друг к другу. Лимузин увез их прочь, оставив за собой след из разноцветных розовых лепестков.