Павел Мариковский - Забытые острова

Загадка остается как будто нерасшифрованной. Открыть секрет поведения бабочек интересно. Вспоминаю странное поведение летящей над асфальтом стаи стрекоз, и мне кажется, оба этих случая чем-то связаны. Черная лента шоссе, вероятно, воспринимается бабочками как водная преграда, допустим река, которую полагается пересекать только в самом коротком направлении. Подобное правило поведения запрограммировано испокон веков и инстинктивно и неукоснительно соблюдается. Вспомнился еще случай: на северном берегу Балхаша, сильно вытянутого в меридиональном направлении, бабочки-бражники пересекали его строго поперек.

Впоследствии я много раз убеждался в том, что все бабочки всегда пересекают асфальт строго поперек и никогда не летят вдоль него.

Асфальтовое шоссе преподносит мне еще один сюрприз. На одном из участков дороги лежит много убитых жаворонков. Ольга жалеет птиц, не может смотреть, отворачивается. Николаю хоть бы что, от нечего делать он принимается считать неудачников. Получается: на километр пятнадцать — двадцать убитых птичек, сто — на пять километров пути. С дороги то и дело взлетают коршуны, пустельги, канюки, вороны и сороки. Нашли легкую и свежую добычу!

Иногда перед нами с дороги взлетают стайки жаворонков и свободно увертываются, рассыпаясь в стороны. Впрочем, я, как всегда, берегу мотор, экономлю горючее и держу скорость не более шестидесяти километров. Сегодня выходной. По дороге проносятся юркие «Жигули» и «Москвичи», все время нас обгоняя. И тогда я догадываюсь: легковушки сбивают жаворонков, птицы не в силах избежать столкновения с машиной, несущейся на большой скорости.

Глядя на дорогу, стараюсь не останавливать внимания на убитых птицах. Но что это? Возле одной, другой не всегда, но часто сидят жаворонки, целые, невредимые. Сидят, будто поглядывая на убитых. Что это — случайность, выражение участи гибели ближнего? Нет, я не фантазирую, нет у меня никакого желания заниматься выдумками. Все это легко проверить, убедиться любому. Бедные! Быть может, когда охрана природы станет одной из первоочередных задач и человек научится ее беречь, на дорогах будет установлено ограничение скорости и, кроме того, появится новый знак: «Осторожно, полевые птицы!»

Жаворонки кормят птенцов насекомыми и в какой-то мере помогают земледельцам защищать урожай от захребетников. Человек косвенно иногда их благодарит: машины, везущие зерно с полей, кое-где его просыпают и тем самым кормят птиц. Машины легковые же их убивают.

Трудно нам привыкать к новой жизни, к пути по шоссе среди постоянных поселений. А они следуют одно за другим, и, когда день клонится к концу, нелегко выбрать место для ночлега.

Вот и сейчас скоро вечер, пора думать о биваке. Слева — посевы, справа — невысокие горы. Они кажутся такими приветливыми и глухими, но в каждом ущелье видны строения животноводов. Наконец находится безлюдное ущелье, и мы рады ему: здесь и следов скота мало, и растительность цела. Наспех поужинав, усталые, заваливаемся спать.

На рассвете над горами запели жаворонки. Потом рядом с биваком раздалось низкое гудение, затем в другом месте, и всюду послышался гул от чьих-то крыльев.

Выбираться из-под полога не хочется, клонит ко сну, да и все дружно спят, но и узнать надо, кто тут расшумелся на все ущелье… Завел мелодичную песню удод, свистнула чечевица, а гул все тот же, не прекращается.

После завтрака отправляюсь в поход. Вокруг цветет фиолетовый шалфей, желтыми свечками стоят торжественные коровяки, из зарослей трав выглядывают сиреневые богородская травка и душица, всюду трудятся большие шмели, и воздух гудит от множества их беспрестанно работающих крыльев. Мохнатые труженики, как всегда, очень заняты, ни на кого не обращают внимания, перелетают с цветка на цветок, собирают пыльцу, нектар.

Шмели удивительно трудолюбивы. Это гул их крыльев я слышал на рассвете. Все насекомые еще спят, а они с раннего утра уже в полете. И кончают работу поздно, когда вся шестиногая братия спит. Ни дождь, ни туман, ни прохлада им не помеха.

Почему в этом ущелье так много шмелей? Раньше не приходилось видеть такого скопления этих насекомых. Какие условия так удачны для их процветания?

Шмели — полезные насекомые. Они незаменимые опылители многих растений, в том числе клевера. Там, где нет шмелей, клевер не дает семян. В Австралии не удавалось вырастить клевер до тех пор, пока туда не завезли шмелей. Правда, дело оказалось не столь простым. Шмелей там начали уничтожать мыши. Пришлось ради благополучия опылителей клевера ввезти еще и кошек. Кошки стали уничтожать мышей, шмели стали усиленно размножаться, опылять клевер, а фермеры — получать отличный урожай семян этой культуры.

Чем выше в ущелье, тем выше и лучше трава. Появляется ручей. На илистой отмели видны следы дикого кота. Уж не этот ли хищник — друг шмелей и не ему ли обязаны они своим процветанием? Могут быть и другие причины. На пути я встречаю уже пятого щитомордника, греющегося на солнце. И змеи тоже могут быть косвенными помощниками шмелей.

В ущелье поднимаюсь выше, ручей стал многоводнее. На склонах гор появились черные от загара скалы, значит, могут быть и наскальные рисунки, и я иду на охоту за ними.

Не богато ущелье рисунками. Они редки, но интересные. Вот верблюд, против него, по-видимому, собака, а между ними фигура человека. Недалеко от этого рисунка очень симпатичное изображение верблюда, выбитое грубыми линиями, а левее — его знак. Потом вижу изображение лошади с всадником и верблюда также с восседающим на нем человеком, какой-то квадрат и опять кошку с длиннющим хвостом, по-видимому, гепарда, судя по длинным ногам. Вот и необычное. Мне никогда не приходилось встречать такие знаки, похожие на отпечатки птичьих лапок. Что они могут обозначать? Будет ли когда-либо разгадан знак длинной спирали и что он мог означать?

Очень характерна фигура оленя: так изображен, будто животное заглядывает сверху с высокой скалы в глубокое ущелье. Грациозны козлики, бегущие в одном направлении, фигурка между ними непонятна, возможно, молодого козленка. Кто-то, основательно потрудившись, выбил козла. А этот олень был нарисован одним художником, а всадник, стреляющий в него из лука, — другим. Уж очень различны они по стилю и художественным достоинствам.