Павел Мариковский - Чудесная пестрокрылка

Мокрица-мать долго кормит своих детей. Они растут, делаются совсем взрослыми, и им становится тесно в норе. Наступает время, когда родители больше не в силах прокормить детей. Тогда мокрица-отец убирает свой зубастый рот, снимает охрану жилища, и дети выпускаются на волю, на самостоятельную жизнь в мир, полный неожиданностей и опасностей.

Трудное, кропотливое дело воспитания потомства закончено. Нора, в которой протекала столь оживленная жизнь большого семейства, опустевает и постепенно заносится пылью.

В ущелье не всегда легко найти место для бивака. Рядом с дорогой теснятся большие валуны, и как ни заманчив густой, тенистый яблоневый лес, подъехать к нему на машине очень трудно. Но вот найдена старая, заросшая бурьяном дорога, по которой можно наконец свернуть в сторону.

Едва мы успели разбить палатку, как в кустах раздался звонкий лай нашей собаки. Молодой спаниэль стоял около большого муравейника, громко лаял на него и ожесточенно тряс своими большими ушами. Видимо, собака неосторожно засунула нос в муравейник, намереваясь его понюхать, и сотни защитников кинулись кусать пришельца.

Муравейник рядом с биваком — не совсем приятное соседство. Может так случиться, что муравьи-разведчики обнаружат съедобное, и моментально установится оживленное сообщение: из муравейника поспешат за добычей, в муравейник побегут нагруженные ею. Особенно энергично трудятся муравьи, когда находят сладкое. В этом отношении наиболее назойливы мелкие муравьи. Крупные лесные муравьи, с которыми произошло знакомство спаниэля, — хищники, их добычей в основном бывают насекомые, и на сладости они не так падки. Тем не менее мы решили принести и положить две конфеты на самую макушку муравьиной кучи. Пусть лакомятся на месте у себя дома. Одна конфета была предусмотрительно смочена водой.

У муравейника царит большое оживление.

Около мокрой конфеты тотчас же собралось множество муравьев. Они обсели ее со всех сторон и стали жадно поглощать сладкую жидкость. Другие в беспокойстве метались в поисках свободного места. Конфета покрылась толстым слоем муравьев и стала черной. Сухая конфета привлекала меньше внимания.

Насытившись, каждый муравей отправлялся путешествовать по крыше дома, поколачивая усиками встречаемых собратьев. То были особые сигналы, после которых муравьи бежали по следу налакомившегося муравья, вскоре добирались до конфеты и присоединялись к веселому пиршеству. Другие отправлялись сообщать о находке в одно из многочисленных отверстий, ведущих внутрь муравейника. Поэтому конфета все время была занята муравьями, хотя сладкоежки постоянно менялись и не проявляли особенной склонности к обжорству каждый в отдельности. Вскоре конфета заметно уменьшилась в размере.

Сигналы усиками — одно из замечательных проявлений инстинкта муравьев. Какими-то неуловимыми особенностями движения усиков муравьи могут сообщать друг другу о найденной добыче, о характере этой добычи, об опасности, о необходимости помощи для перетаскивания груза и многое другое. Тут существует целый язык жестов усиками, очень интересный, загадочный и еще плохо известный науке.

Наблюдения за разговором усиками невольно заставили пожалеть о случайно забытой дома лупе: так хотелось поближе увидеть жесты этих маленьких и энергичных насекомых. Затем пришла мысль сфотографировать сценку поедания конфеты. Рядом с нею, слегка заслоняя ее, торчала сухая палочка. Едва пинцет прикоснулся к этой палочке, как вся дружная ватага мгновенно забила тревогу, конфета была оставлена и сладкоежки кинулись искать врага, нарушившего покой муравейника. Многие, увидев занесенную над конфетой руку, приподнялись, опираясь только на задние три ноги.

Мысль о фотографировании пришлось оставить. Муравьи тотчас же замечали фотоаппарат и фигуру склонившегося человека и моментально все сразу приходили в величайшее беспокойство. На близком же расстоянии снимать мечущихся муравьев невозможно. Но стоило на муравейник подуть, как наступала еще большая суматоха. Тут, кроме зрительного ощущения, действовало более остро развитое обоняние (запах изо рта). Тотчас же, как по команде, почти все население муравейника высыпало на поверхность своего жилища, и оно, скрытое их телами, превращалось в сплошную копошащуюся массу. Временами над муравейником появлялись тоненькие струйки жидкости, поднимавшиеся на высоту около десяти сантиметров. Это была настоящая химическая оборона — запах муравьиной кислоты стал отчетливо ощущаться рядом с муравейником.

Стрелки, выпускавшие кислоту, на поверхность не показывались, а вели обстрел из-за засады, устроившись во входах муравейника. Быть может, этот прием имел целью предупредить проникновение врага внутрь жилища.

Очень интересно было бы поймать одного из таких стрелков. Видимо, это были особые, только для этого предназначенные, «специалисты», роль которых в этом только и заключалась. Наверно, у них были сильно развитые железы, выделявшие кислоту. Быть может, они едва двигались, отягощенные запасом яда: ведь струйки жидкости были немалые.

Смоченная водой конфета вскоре еще более уменьшилась. Интересно было посмотреть, как будут вести себя муравьи, когда доберутся до липкой медовой начинки. Но тут пришлось прекратить наблюдения, так как разведчики обнаружили самого наблюдателя. Они сообщили об этом усиками муравьям в муравейнике, и вскоре целый отряд защитников принялся за настойчивую атаку.

Укусы крупного лесного муравья довольно чувствительны. Мощные челюсти захватывают кожу, наносится ранка, которая поливается едкой муравьиной кислотой.

И когда, схватившись за укушенные места, я стал удирать к биваку, то увидел нашего спаниэля, который, сидя на пригорке и склонив набок голову, внимательно наблюдал мое поспешное бегство.

Ранним утром мы выезжаем в экспедицию. Просыпающийся город свеж и чист от спустившегося вниз горного воздуха. Машина мчится по асфальтовому шоссе мимо величественного хребта Заилийского Алатау. Свистит ветер и несет струйки запахов цветущей пустыни.

Постепенно горы уходят в сторону, остаются позади; асфальтовое шоссе сменяется булыжным, потом идут проселочные дороги с толстым слоем лессовой пыли. Лессовые холмы с мягкими очертаниями следуют один за другим. Иногда путь пересекается глубокими распадками [10] Распадок — узкая долина. , с сочной зеленой растительностью.

В этих местах езда при попутном ветре тяжела. Громадное облако светлой пыли неотступно следует за машиной. Небольшой ухаб — машина сбавляет ход, и облако густой пыли мгновенно догоняет нас, закрывает солнце, небо, землю. А вокруг такая чудесная цветущая пустыня. Местами высокие развесистые чии тянутся почти до самого горизонта. Они чередуются с сине-зелеными пятнами серой полыни. Справа на горизонте сиреневая полоска гор Анрахай, слева — невысокие, сглаженные горы Курдайского перевала.