Павел Мариковский - По Семиречью

Всюду по косам на цветах сидят бабочки-пестрянки, черные с большими пятнами и яркой желтой перевязью на брюшке. Они медлительны, никого не боятся. Что им, ядовитым!

Слетелись к машине большие сине-черные пчелы-древогрызы, крутятся возле нее, заглядывают во все ее закоулки. Им, беднягам, наверное нужна трухлявая древесина, чтобы в ней сверлить ходы для ячеек деткам. А деревьев нет.

На берегу озера, на высоком холме из черных камней сложены древние курганы. Им не менее нескольких тысяч лет. Отсюда далеко видны и просторы пустыни, и озеро.

Очень красивы розовые тамариски на фоне синего озера. Ярко-желтыми пятнами среди черного щебня прибрежных валов разбросана приземистая цветущая эфедра. Кое-где розовыми подушками цветет курчавка, лиловыми — богородская трава. Местами сверкают цветы осота.

Два муравейника крошечных муравьев-тетрамориусов разделяла едва заметная дорога. Вокруг росли кустарники, добычи в них для муравьев, наверное, было немало. И все же муравьи провели через дорогу тропинку и повалили по ней на бой с соседями. Обороняющиеся всполошились и выскочили навстречу налетчикам. Вскоре возле муравейника разыгралось сражение, а на светлой почве дороги даже издали было видно большое темное пятно копошащихся муравьев.

Во вспыхнувшей войне принимали участие и молодые, еще светлые, неокрепшие муравьи, и темные, почти черные, с твердой броней, бывалые разведчики-солдаты. Все переплелись в одну массу: кто кого разрывал на части или колол жалом — не разобрать.

Драка началась рано утром и, возможно, с наступлением жары прекратилась бы. Но сегодня над озером поползли облака, повеяло сыростью и прохладой, иногда падали редкие капли дождя, а жаркое солнце, прикрытое облаками, не могло разогнать воюющих. События же приняли неожиданный оборот, и нападающим не повезло. Гнездо обороняющихся было сильное. Поэтому вскоре налетчики были оттеснены, а пятно борющихся стало медленно подвигаться через дорогу к тем, кто затеял всю баталию, оставляя после себя кучки трупов. Вот уже передовые воины появились у входов муравейника зачинщиков. Инициатива оказалась на стороне правых, война перешла на чужую территорию.

Наступил вечер. Тучи стали еще темнее. Озеро зашумело от ветра. Порывы его налетали на поле сражения и уносили вместе с пылью трупы погибших воинов. Здоровые и те, кто еще был жив, с трудом удерживались за землю ногами.

Трудно сказать, что умерило воинствующий пыл муравьев, но постепенно дерущихся стало меньше, а в наступившей темноте все было закончено.

Почему была затеяна междоусобица, какой был толк во взаимном уничтожении? Может быть, во всем виновата прошедшая весна? Поздние весенние морозы убили насекомых, и сейчас муравьям-хищникам нечем было питаться.

Но это только одни предположения.

И в другом месте тоже какое-то происшествие у муравьев-тетрамориусов.

Здесь жители муравейника сбились плотной кучкой, копошатся. От кучки и к ней мчатся взволнованные муравьи-оповещатели. Обычно подобные скопища что-то означают: нападение на врагов или оборону от захватчиков. Но здесь я не вижу сражающихся, нет и трупов погибших воинов, а так просто толкаются, суетятся.

Осторожно я разгребаю палочкой муравьев, всматриваюсь через лупу. Все дело, оказывается, только в двух чужаках. Они случайно забрели сюда, давно пойманы, распяты и едва живы. Их появление и вызвало такую тревогу, мобилизацию внимания и подозрительность: муравьи друг друга ощупывают, иногда по ошибке хватают собрата, слегка терзают, прежде чем разберутся, ищут лихорадочно, нет ли еще кого-либо пробравшегося в их среду.

А может быть, эти двое, растерзанные, не простые муравьи, а особенные, разведчики, и пришли сюда не случайно, а специально, чтобы разведать силы противника перед налетом. Муравьи-тетрамориусы очень часто затевают кровопролитные битвы с соседями.

Небольшой обрывчик возле нашей стоянки тоже изрешечен норками ласточек-береговушек. Они беспрерывно носились низко над землей и над водой, не боялись и нас, на лету едва не задевая за наши головы. Но на кого они здесь охотились? Сейчас прохладно, все насекомые попрятались.

Над горизонтом появилось темное облачко. Это была стая скворцов. Птицы развернулись и широкой лентой понеслись прямо к обрывчику. Что-то случилось и с ласточками. Они как-то по особенному закричали, сгрудились и помчались навстречу скворцам. Я с интересом стал наблюдать за происходящим.

Вот стайка скворцов уселась на землю рядом с обрывчиком, на узкую зеленую полоску зарослей солянок, терескена и тамарисков, и сразу же в воздух взлетело облачко комариков с перистыми усиками. Они сидели здесь, забившись в заросли в ожидании темноты и вечерних плясок. На комариков дружно налетели ласточки. Досталось же им! На земле с растений их склевывали скворцы, в воздухе над землей их ловили ласточки. Так продолжалось около получаса. А когда пир закончился, скворцы перелетели на бережок и стали полоскаться в воде. Ласточки же, довольные и сытые, помчались к своему обрывчику, на лету прикасаясь клювиками к поверхности воды и утоляя жажду.

Все были довольны. Всем было хорошо. Кроме комариков.

Дорога долго идет вдоль берега и приводит нас к основанию полуострова Коржинтюбе. От главного пути к нему отходит едва заметная дорожка. Я решительно сворачиваю по ней. Очень хочется посмотреть полуостров. Потом наш путь преграждает небольшая проточка в зеленых тростниках. Через нее Балхаш питает водой озеро. В проточке бурное течение. Потоки воды несутся из Балхаша в этот «котелок», нагретый солнцем.

С полуострова Коржинтюбе виден небольшой остров, километра два длиной. До него около 5 километров. Сколько прошло времени, с тех пор как он потерял связь с берегом Балхаша! Интересно бы посмотреть, какие там живут насекомые и зверушки, какие растения он приютил на своей земле.

Остров от нас далеко. Но оттуда доносятся неясные крики, а в бинокль виден берег, покрытый белыми чайками. Там их колония, настоящий птичий базар.

И еще новость! От острова степенно, будто эскадрилья боевых кораблей, отплыла стая пеликанов и выстроилась длинной шеренгой. Птицы, видимо, приготовились ловить рыбу. А пока выжидают.

Проточку, вставшую на нашем пути к полуострову, не проехать. Приходится возвращаться на главный путь. А он уводит нас далеко от озера в знойную пустыню. Здесь от ненастья не осталось и следа. Все высушило солнце.

Мы не предполагали, что окажемся в таких глухих местах. Вот уже вдоль озера более сотни километров тянется желтая пустыня с редкими кустиками караганы. Дорога петляет с холма на холм, иногда пересекает низинку с пятнами соли и редкими солянками, то уйдет в одну сторону, то в другую. Нигде ни следов жилья, ни ручейка, ни колодца, ни живой души. Долго ли так будет, скоро ли озеро Балхаш, к которому мы вновь стремимся, измученные дорогой и нестерпимым зноем?