Павел Мариковский - Два лика пустыни

Встреча с бабочками начинает не на шутку интриговать. Очень я рад, что в этот серый и скучный день нашел увлекательное занятие. Попробую теперь поискать самок, буду смотреть те места, куда садятся летающие бабочки. Но пока все попытки напрасны. У бабочек тактика небольших перелетов с частыми остановками. Так, видимо, и безопасней, и менее утомительно. Посидят — и снова поднимутся в воздух. Но вот одна наконец села куда следует. Рядом с нею точно такая же пяденичка, только меньше размером, брюшко ее толще, усики скромнее. Без сомнения, она — самка. Видимо, самцы не случайно крупнее. Им приходится летать в поисках подруг.

Самец увивается вокруг самочки, та отвечает благосклонностью. Знакомство продолжается недолго, так как его подруга, проявив неожиданную прыть, быстро семеня ножками, отбегает в сторону сантиметров на двадцать, прячется под кустик и там замирает.

Самец как будто обескуражен, мечется, отбегает в сторону, возвращается на место встречи, не сходит с него, не догадывается, где искать. Вот странный! Или, быть может… Впрочем, надо проверить.

Засаживаю неудачного кавалера в морилку. Он пригодится, надо узнать, кто он такой. Вынимаю из полевой сумки маленькую лопаточку, поддеваю ею землю в том месте, где произошла встреча бабочек, отношу в сторону. Посмотрю, что будет.

Не знаю, то ли мне посчастливилось в этот серый день, то ли действительно я оказался сразу прав в своих догадках. На лопаточку вдруг садится другой самец, вибрирует крылышками, трепещет усиками. Значит, самочка, ожидавшая ухажера, источала призывный аромат. Она пропитала им землю и, как только была оплодотворена, моментально прекратила выделение запаха. Но остатки его сохранились на кусочке земли, где она сидела. Может быть, она нарочно надушила не столько себя, сколько землю, чтобы потом незаметно скрыться, избежав уже ненужных притязаний своего мимолетного супруга.

Как велика чувствительность самцов к запаху! Я усиленно нюхаю землю на лопаточке. Пахнет от нее сыростью, плесенью, землей и больше ничем. Мое обоняние бессильно уловить сигнал крошечной бабочки, перистые же усики самцов настроены только на него, они необыкновенно совершенный и вместе с тем очень узко специализированный орган.

Не подождать ли еще визитеров? Но напрасно. Больше никто не прилетел. Запах испарился вместе с моим терпением.

Ранней весной, когда только начнет зеленеть пустыня и на голой земле появятся первые цветы, среди кустиков полыни, иногда просто на земле нетрудно найти забавные белые комочки. Они очень похожи на крошечную юрту или шалашик кочевников: сверху полушаровидные, снизу плоские, по их краям расположены отростки, будто оттяжки, за которые белые комочки прикрепляются к окружающим предметам. Впрочем, от нитей оттяжек к весне ничего не остается. За долгую зиму ветер, снег, дождь, пыльные бури истрепали их, и домики, иногда опрокинутые, лежат кверху дном. Но и оно плоское, тоже как крыша и хорошо защищает обитателей от дождя.

Белый комочек — это домик. Он выплетен из тончайших нитей и будто кошма. От дождя она защищает жителей домика отлично. Но в домике нет нигде ни окон ни дверей.

Кто же в нем живет?

Осторожно тонкими ножницами надрезаю крышу домика. Она довольно прочна, хотя и тонка, пальцами ее запросто не порвать. Под ней расположен слой красивых курчавых желтовато-золотистых и очень крепких шелковых нитей. Они окружают скопление великого множества крошечных паучков. Вот и получается как в известной загадке: «Без окон, без дверей, полна горница людей».

Многочисленные обитатели домика обеспокоены нарушением покоя, энергично копошатся, размахивают ногами. Это потомство крупного паука — дольчатой аргиопы.

Проходит недели две. Сильнее греет солнце. Пустыня расцвечивается тюльпанчиками. Паучки прогрызают стенку кокона, выбираются из него и собираются всей компанией плотной кучкой на вершине ближайшего кустика или травинки. Они не торопятся расставаться друг с другом и живут вместе несколько дней, греются на солнышке днем, мерзнут холодными ночами, мокнут в ненастье. Но вот паучками овладевает беспокойство, они начинают ползать вокруг, их скопление становится рыхлым. И тогда видно, как общая их паутинка запестрела от множества белых шкурок. Паучки, оказывается, перелиняли, сбросили свои первые одежки.

Потом в компании крошечных братьев и сестер происходят важные события. Вначале самые смелые и деятельные, протягивая на ходу паутину, забираются повыше на травинки. Здесь они, выпустив длинную паутинную ниточку, неожиданно подхватываются легким током воздуха и отправляются в далекое путешествие. За первыми смельчаками тотчас же следуют другие, и вскоре ничего не остается от дружной семейки и от их последнего прощального сборища, кроме комочка паутины, усеянного старыми линочными шкурками.

В это время везде в пустыне на травах появляются крошечные паутинные тенета, круглые, аккуратные, сплетенные по всем правилам паучьего искусства. Они принадлежат закончившим путешествие паучкам. В их центре сидят крошечные хозяева, обосновавшиеся здесь после воздушного полета.

Теперь жизнь паучков проста и однообразна: ожидание добычи — крошечных мушек, комариков, нападение на них, жадное насыщение и терпеливое подстерегание очередной жертвы.

Пустыня с каждым днем преображается. Отцветают одни растения, на смену им приходят другие. Жаркое солнце постепенно иссушает землю. Блекнет растительность, и барханы становятся желтыми и однообразными. Паучки так сильно подросли, что их не узнать. К середине лета из них вырастают крупные пауки — дольчатые аргиопы, завсегдатаи пустыни.

Весной в пустыне все живое радуется солнцу. Те, кто боится его лучей, находят теплые местечки под широкими листиками трав, под камешками. Наступает пора прогрева и у муравьев. В это время все население муравейников забирается под свою теплую каменную крышу. Здесь, сложенные штабелями, лежат яички, личинки и куколки. Сюда же приползают погреться давно приспособившиеся жить за чужой счет разные прихлебатели муравьев — мелкие жучки-ощупники, жуки-стафилины, клещики и многие другие.

К вечеру, когда солнце начинает прятаться за горизонт, смолкают жаворонки, красные тюльпаны складывают лепестки в горсточку, а в воздухе холодеет, камень все еще хранит теплоту весеннего дня. Но и он остывает. Рано утром, когда сизый иней опускается на землю, камень холоден как лед. Из-под него на ночь все убираются в самые нижние этажи жилища.

Но немало муравейников не имеют каменной крыши. Некоторые муравьи строят плоские камеры под самой поверхностью земли, поближе к теплу. В них тепло доходит не так быстро, как от камня.