Array Array - Наветренная дорога

Ярдах в шестидесяти от места, где я сидел, находилась большая крытая пристань городского рынка, которая примыкала к нагромождению частновладельческих по­строек и мешала мне видеть небольшой участок изгибающегося берега. Прямо подо мной, возле владений «Мирамара», находилось сложное сооружение из шестов, досок и крытой пальмовыми листьями крыши. Присмотревшись к нему, можно было понять, что это хитроумное сооружение — комбинация свинарника, уборной и загона для черепах.

В загоне находились шесть зеленых черепах — они были пойманы накануне.

Передо мной на столе лежал блокнот, в который я заносил все, что заслуживало внимания в поведении черепах. Я объяснил, чем занимаюсь, буфетчику — молодому человеку с иссиня–черной копной густых волос, и он сделал из моего объяснения вывод, что я — врач. Когда приходившие посетители не могли понять, почему я при­стально рассматриваю соседние задворки и делаю записи в блокноте, буфетчик да­вал всем разъяснения. Жившие по соседству люди, отправлявшиеся на задний двор кормить свиней, очень скоро привыкли к моему надзору и даже приветливо махали мне рукой.

Вернувшись после недолгого отсутствия к моему столику, я услышал болтовню и хихиканье, доносившиеся из стоявшего в глубине двора домика, и полюбопытство­вал, откуда идут звуки.

В тот момент, когда я встал на стул, чтобы посмотреть, нельзя ли сфотографиро­вать эпизоды борьбы черепах в загоне, беспокойство в домике приняло такие разме­ры, что буфетчик был вы нужней сорваться с места, броситься к перилам и крикнуть:

― Боже Всемогущий! Что там за шум?!

Завеса из мешковины приоткрылась на три дюйма, и в темноте беспокойно блес­нули белки нескольких пар глаз.

Выходите оттуда! — крикнул буфетчик. — Что у вас там происходит?

Между мешковиной и дверной колодой показалась рука, чей‑то палец робко пока­зал в мою сторону, а какой- то голос пропищал:

― Что он делает?

― Что делает доктор? Смотрит, чем занимаются черепахи, и не обращает на вас ни малейшего внимания.

Мешковина сдвинулась в сторону, и три маленькие девочки, словно мышки, метну­лись со слабым писком по жердевым мосткам и, добежав до спасительной для них кухни, облегченно вздохнули.

Некоторое время спустя большой черный мужчина подплыл на каяке к черепашье­му загону, открыл сбоку ворота и при помощи лассо, сделанного из толстой веревки, попытался поймать черепаху. В конце концов петля захлестнула передний ласт, муж­чина выволок черепаху на берег, перевернул на спину и достал большой нож, чтобы перерезать ей глотку Такое зрелище было мне не по нутру… И я принялся рассмат­ривать окружающее.

Я посмотрел на воду. Она была прозрачна, как воздух. На дне валялся мусор, бу­тылки, всякие отбросы. Все это привело меня в изумление — я не мог понять, как мо­жет маленький город выбрасывать такое несметное количество хлама. Большинство городов, омываемых приливо–отливным течением, топит свои отбросы в мутной воде, здесь же, в Бока–дель–Торо, ничто не может быть скрыто, все лежит на виду, все время количественно возрастая. А вода ежедневно обновляется, оставаясь та­кой кристально чистой, что можно даже рассмотреть на дне усики креветок и глаза хамсы, кружащей возле свай в сверкающем плеске воды. В большинстве мест мор­ская рыба из породы макрелей уходит подальше от маленьких грязных портовых го­родов, а здесь кингфиши плавали возле самой пристани.

Как вы уже успели заметить, меня не слишком тревожит грязь или беспорядок, и я отлично понимаю, что береговая линия обречена на то, чтобы стать местом, где лю­бым способом можно вытащить со дна всякую дрянь. И конечно, описывая города, располагающиеся по берегам бухт или устьев рек, надо начинать описание не с мут­ной и грязной воды, скрывающей под собой массу отбросов. Здесь, в Бокас–дель–Торо, мое возмущение вызывали не отбросы, а то, что они были видны в чудесной воде. Среди них плавали красивые, похожие на драгоценные украшения рыбы, которые можно встретить только среди кораллов в извечном великолепии морей.

В тот момент, когда я, печалясь об омраченной красоте моря, вглядывался в воду, послышалось шуршание ракушек и удар причалившей лодки. Я перегнулся через пе­рила, посмотрел на пристань и увидел прибывшего в большой лодке мистера Ше­ферда. Он привязал канат у сходней и спросил, который час. Было половина одинна­дцатого. Мистер Шеферд осведомился, готов ли я к отъезду. Посмотрев на лишен­ную навеса лодку, на солнце и зеркальное море, я ответил, что готов, однако мой от­вет был лишен искренней радости. Меня огорчало отсутствие ветра, но мистер Ше­ферд сказал, что захватил трех гребцов. По пути, добавил он, мы пройдем мимо нескольких поселков, где сможем остановиться покушать, а в случае непогоды найти пристанище. Если ветер хоть немного поможет, мы сумеем добраться до Чирики в полдень, а если придется все время идти на веслах, то — поздно вечером.

Я попросил обождать, пока принесу снаряжение.

Когда я возвратился, мистер Шеферд допивал полученную от буфетчика бутылку ледяной воды.

― Теперь нескоро удастся выпить холодного, — сказал он.

Мне это было отлично известно. Я снял с причала носовой швартов и вскочил в лодку. Буфетчик курил сигарету и, перегнувшись через перила, непрерывно повто­рял:

― Будет жаркий день!.. Чертовски жаркий день!

Мы заскользили вдоль беспорядочно разбросанных задворок к рыночной приста­ни, где нас дожидались трое рослых парней, в том числе племянник мистера Шефер­да. У рыночной пристани я увидел стоявший у причала длинный моторный каяк. Он был нагружен одними черепахами–биссами, лежавшими на спинах со связанными на брюхах ластами.

― Откуда эта лодка? — поинтересовался я.

― С побережья Чирики, — ответил мистер Шеферд.

― То есть оттуда, куда мы направляемся?

― Оттуда, сэр!

― Да, но это все биссы. Разве они там тоже гнездятся?

Тут наши парни и какие‑то парни, работавшие на рынке, расхохотались.

― Эге!.. — кивнул один из них.

― А других там и не бывает. Разве что иногда, — заметил мистер Шеферд.

― Подожди минутку, дружище. Я приехал сюда ради зеленых черепах. Мне сказа­ли в Колоне, что там гнездуются зеленые. Разве в Чирики водятся биссы?

― Там одни биссы, сэр.

― Вы в этом уверены?

― Уверен, сэр. Если пожелаете, спросите у человека, который привез черепах.

― Да, лучше спросим у него, — согласился я.

Вдоль пристани и по всему рынку пронеслась весть, что мы хотим потолковать с человеком, который привел груженную черепахами лодку. Вскоре прибежал мальчик и сказал, что нужный нам человек уехал на остров Провижен и вернется не раньше полудня. Пока я сидел в лодке, не зная, чему верить и что предпринять, появился старый, седой мулат приятной наружности. Он вежливо осведомился, в чем мои за­труднения. Узнав суть дела, он подтвердил мнение Шеферда, что в Чирики водятся только биссы, одни биссы и ничего больше.