Берндт Хайнрих - Лето: Секреты выживания растений и животных в сезон изобилия

Я не мазохист. Пожалуй, чтобы получать удовольствие от природы – наслаждаться насекомыми, даже жалящими, – совершенно не обязательно рисковать жизнью, конечностями и нарываться на анафилактический шок. Думаю, я не меньше, чем балуясь с пятнистыми осами, расширил кругозор и, может быть, даже послужил науке летом 2006 года, когда просто сидел со своей женой Рейчел на веранде и потягивал красное вино. Был ранний августовский вечер, большие зеленые стрекозы носились туда-сюда зигзагами в пространстве между домом и запрудой. Я замечтался, вспоминая эксперименты, которые когда-то проводил с коллегой Тимоти Кейси: мы тогда фиксировали стрекоз и имитировали у них перегрев летательных мышц (стрекозы обычно испытывают его при полете), направляя им на грудной отдел греющую лампу. Мы доказали, что стрекозы могут стабилизировать температуру тела, перегоняя излишнее тепло в длинное цилиндрическое брюшко, которое в результате начинает действовать как радиатор. Я тогда наслаждался ощущениями, сопровождавшими открытие нового явления: чувством определенности, контролируемости процесса и изяществом, которое мы ему приписывали. Погруженный в эти воспоминания, я слегка размяк, впрочем, не только благодаря им. Я поднял бокал, огляделся, увидел стрекоз, а потом заметил осу, которая тащила по веранде паука.

Оса, красивое синее насекомое с темными крыльями, приволокла паука на цветочный горшок и попыталась взлететь, но вес паука явно тянул ее вниз: она пролетела совсем немного, и ей снова пришлось взбираться по ограждению, чтобы сделать еще один короткий перелет. Я задумался: были ли у нее недостаточно разогреты летательные мышцы, чтобы выработать нужную подъемную силу, или это паук был слишком тяжелый, чтобы его нести? Сложно было сразу определить вид насекомого, было только ясно, что это одиночная оса, в отличие от шершней в очередном гнезде у нас над входом, которое я вместе с обитателями недавно отнес воронам.

Я созерцал осу с пауком, а Рейчел заметила, что видела, как похожее насекомое летало вдоль стены дома, только та оса несла «длинную сухую травинку», а потом еще и затащила ее в «трещину в стене». Я знаю, что осы порой делают изумительные вещи. Но они всегда делают одно и то же и не меняют свое поведение. В общем, я просто не поверил Рейчел, а возможно, надо было – скоро объясню почему.

Спустя несколько дней при похожих обстоятельствах я снова встретил темно-синюю осу – самку (самцы ос ничего не носят) с очередным пауком. На этот раз я проследил за ней и увидел, что она затащила паука в глиняное гнездо в виде длинной вертикальной трубки на южной стене нашего дома. Рядом были еще три таких гнезда разной длины, аккуратно приделанные друг к другу, как трубы органа. По гнезду я понял, что передо мной роющая оса-тлеед ( Trypoxylon politum ).

Насекомые часто служат моделью, по которой люди получают представление о базовых механизмах поведения и эволюции. Птицы же, обладая эмоциями, дают человеку возможность понять самого себя. Ухаживание, пение, постройка гнезд, добыча корма, предпочтения в отношении мест обитания и родительские стратегии глубоко укоренены во врожденных паттернах поведения – и у птиц, и у насекомых. Насекомые демонстрируют, как много можно сделать, имея в качестве центральной нервной системы всего несколько нервных узлов, – настоящее волшебство! Если в такую крошечную ЦНС можно вложить столько программ, то насколько же больше возможностей дает мозг птицы, который в сотни или тысячи раз крупнее? Поскольку осы строят гнезда, тут напрашивается прямое сравнение с птицами, и, когда августовским днем я нашел осу-тлееда, которая несла паука к себе в глиняное гнездо, я задумался о различиях между птицей и осой.

80 млн лет назад, в меловом периоде, родственники птиц майазавры делали углубления в двухметровых ямах, куда откладывали яйца и где затем заботились о молодняке. Майазавры гнездились колониями, как и сейчас делают многие птицы, потому что безопасность и защищенность группы напрямую зависит от числа особей. Несомненно, история постройки гнезд у насекомых по крайней мере вдвое длиннее.

В отличие от динозавров, мелкие птицы могут строить гнезда на деревьях, да еще и прятать их, а это дело более тонкое, чем кое-как вырыть яму. Как и у насекомых, у каждого вида птиц своя конструкция гнезда, не менее характерная, чем оперение, и все это одинаково жестко зафиксировано, закодировано в ДНК. Гнездо американского чижа заклинивается в вертикальной развилке древесного ствола и строится из тонких травинок и растительного пуха. У иволги (кассика) это мешочек из волокон сухого ваточника, висящий на конце длинной тонкой ветки на раскидистом дереве. У желтошапочного лесного певуна ( Dendroica pennsylvanica ) гнездо спрятано у земли в густых зарослях таволги или ежевики, это хрупкое сооружение, выполненное целиком из очень тонких травяных стебельков. Гнездо древесной ласточки в моем скворечнике сделано из рыхлой сухой травы, и почти всегда гнезда этого вида выложены перьями, чаще всего белыми. Странствующие дрозды строят твердую глиняную чашу с вкраплениями листьев и мусора и выстилают ее тонкими полосками травы. Американские лесные дрозды обычно вплетают в гнездо змеиную шкуру. Кошачьи пересмешники выстилают гнезда тонкими корешками, а снаружи украшают виноградной корой. Во́роны и черношапочные гаички выстилают гнезда шерстью. Конкретные материалы у каждого вида часто как будто случайны, но гнездо – это всегда изысканно совершенная в функциональном плане, безупречная конструкция.

Многие осы делают гнезда из глины или грязи, смешанной со слюной, как городские и деревенские ласточки: грязь твердеет и, пока остается сухой, будет прочной, как бетон. Как и птичьи гнезда, осиные служат пристанищем для потомства. Однако одиночные осы помещают в гнезда не только яйца, но и еду для личинок на будущее, когда те выведутся, а потом запечатывают гнездо, чтобы туда не пробрались паразиты. У некоторых ос, например осы-горшечницы, гнездо очень похоже на узкогорлый кувшин.

Роющие осы-тлееды, или трипоксилоны, за которыми я наблюдал, тоже одиночные и строят гнезда из грязи, но совершенно иначе, чем осы-горшечницы. Тлееды делают перевернутую трубку со входом на нижнем торце. Трубка крепится на вертикальную плоскость (на скалу или на стену дома). Слепив первую маленькую секцию, самка собирает пауков (самцы у насекомых никогда не участвуют в строительстве гнезд, не носят в них пищу и никого не жалят). Оса проталкивает еще живую добычу вверх по трубке, откладывает туда же яйцо и сооружает снизу перегородку, чтобы содержимое – добыча – не выпало. Она не беспокоится, что пауки уползут, так как, поймав их, вводит им вещество, которое держит их в зомбиподобном, вялом состоянии. Поэтому паук не сопротивляется, когда его тащат, и остается живым и свежим до той поры, когда через несколько дней или недель он понадобится личинке (похожей на белого червячка или опарыша) для питания.