Генри Бейтс - Натуралист на Амазонке

Несмотря на невкусный стол, тесноту челна, неприятную погоду — частые проливные дожди с палящим солнцем в промежутках — и печальное уныние речного пейзажа, путешествие в целом доставляло мне удовольствие. Москиты не слишком докучали, мы очень приятно проводили ночи на палубе, завернувшись в одеяло или в старый парус. Когда дождь прогонял нас вниз, мы имели меньше удобств, так как места в маленькой каюте только и хватало, чтобы улечься втроем вплотную друг к другу, и от недостатка пространства было душно. К пиумам я привык в течение первой недели: к концу ее все открытые части моего тела были до того густо покрыты черными уколами, что маленьким кровопийцам лишь с трудом удавалось отыскать свободное место, чтобы подступиться. Бедняга Мигуэл, португалец, жестоко страдал от этих мучителей, лодыжки и запястья у него были так воспалены, что он неделями не вылезал из гамака, подвешенного в трюме. При каждом выходе на берег, пока краснокожие разводили огонь и стряпали пищу, я совершал прогулку по лесу. В результате таких прогулок моя коллекция каждый день пополнялась насекомыми, пресмыкающимися и моллюсками. Иногда вокруг нашего цыганского табора простиралась обширная полоса сухого леса, где гулять было очень приятно, но обычно то была буйная чаща, куда невозможно было проникнуть и на несколько ярдов из-за поваленных деревьев, перепутанной паутины чудовищных деревянистых вьющихся растений, зарослей колючего бамбука, топей и других препятствий того или иного рода. Сухие участки были иногда украшены рощами пальм урукури (Attalea excelsa), которые тысячами росли под кронами высоких лесных деревьев; гладкие колоннообразные стволы их почти все были одинаковой вышины (40-50 футов), а широкие, красиво вырезанные листья смыкались наверху, образуя арки и плетеные своды изящных и разнообразных форм. Плод этой пальмы созревает в верховьях реки в апреле, и во время нашей поездки я видел огромные количества таких плодов, рассыпанных под деревьями в тех местах, где мы устраивали свой лагерь. Плод по размеру и форме похож на финик и содержит ароматную и сочную мякоть. Индейцы его не едят; меня это удивило, поскольку они жадно пожирают плоды многих других видов пальм, кислая и волокнистая мякоть которых гораздо менее вкусна. Увидев однажды, как я ем плоды урукури, Висенти покачал головой. Я не уверен, что не они оказались причиной жестокого расстройства желудка, которым я страдал впоследствии в продолжение многих дней.

Медленно проплывая неделю за неделей вдоль бескрайних лесистых берегов, я заметил, что здесь, в верховьях реки, то и дело сменяют одна другую три весьма отчетливо выраженные формы береговой полосы и соответствующего ей леса. Во-первых, тут встречались низменные, самые недавние аллювиальные отложения — смесь песка и ила, покрытая высокими, широколистными травами или описанным выше злаком Gynerium, цветоножка которого с перистой верхушкой достигала вышины 14-15 футов. Из больших деревьев в этих местах росли только Cecropia. Такой характер имели многие мелкие, недавно возникшие острова. Во-вторых, здесь были сравнительно высокие берега, которые лишь частично заливались в разгар паводка; они поросли великолепным лесом, в котором очень большую часть растительности составляют разнообразные пальмы и широколистные марантовые. Листва в общем яркого и светлого оттенка; береговая кромка иногда покрыта пестрым зеленым массивом, но там, где течение с силой устремляется на рыхлые земляные берега, возвышающиеся на 25-30 футов над мелкой водой, и размывает их, открывается как бы разрез леса, где обремененные эпифитами стволы деревьев предстают, словно могучая колоннада. Можно, не колеблясь, утверждать, что три четверти земли по Верхней Амазонке на протяжении тысячи миль принадлежит к этому второму классу. Берег третьего вида — возвышенная и холмистая глинистая суша, появляющаяся лишь изредка, но простирающаяся иногда и а много миль по обе стороны реки. Береговая полоса в этих местах отлога и сложена красной или пестрой глиной. Лес носит иной характер по сравнению с низменными местами: очертания его более округлы, а общий вид однообразнее; пальмы гораздо менее многочисленны и относятся к особым видам, среди которых наиболее характерны своеобразная Iriartea ventricosa со вздувшимся стволом и тонкая бакабаи (Oenocarpus minor), а животные, сообщающие какую-то приветливость другим местам по реке, показываются редко. Это терра фирми, [твердая земля], как ее называют, и значительная часть плодородной низменности, по-видимому, вполне пригодны для поселения; кое-какие места были некогда населены коренными обитателями, но последние давно вымерли или смешались с белыми иммигрантами. Впоследствии я узнал, что во всей области от Манакапуру до Куари, на расстоянии 240 миль, живет не более 15-20 семейств, да и те, как уже говорилось, обитают не на главной реке, а по протокам и озерам.

Рыбаки дважды приносили мне маленькие округлые куски пористой пемзы; их выловили в то время, как они плавали на поверхности воды в главном русле реки. Предметы эти возбудили мое любопытство как посланцы далеких вулканов Андов — Котопахи, Льянганете или Сангая, которые вздымают свои острые вершины среди речек, питающих некоторые верхние притоки Амазонки, например Макас, Пастосу и Напо. Камни эти прошли, должно быть, уже 1200 миль. Впоследствии я убедился, что они встречаются довольно часто; бразильцы пользуются ими для удаления ржавчины с ружей и твердо верят, будто это затвердевшая речная пена. Однажды, когда я жил в Сантарене, приятель принес мне большой кусок пемзы, который нашел на середине реки ниже Монти-Алегри, милях в 900 вниз по реке; поскольку пемзовые камни преодолели такое расстояние, они могли бы, пожалуй, быть вынесены в море и поплыли бы оттуда с северо-западным течением Атлантического океана к берегам, отстоящим на многие тысячи миль от вулканов, их извергнувших. Иногда камни выбрасывает на берег в различных местах реки. Когда по прибытии в Англию я размышлял над этим обстоятельством, мне показалось весьма вероятным, что эти пористые обломки служат средством переноса семян растений, яиц насекомых, икры пресноводных рыб и т.д. Их округлые, сглаженные водой формы свидетельствовали о том, что они, должно быть, долгое время окатывались в мелководных потоках поблизости от истоков рек, у подножий вулканов, прежде чем соскочили вниз по водопадам и попали в потоки, которые привели их прямо вАмазонку. Вначале их, быть может, выбросило на землю, а затем смыло в реки; в этом случае яйца и семена наземных насекомых и растений могли случайно попасть в обломки и оказаться надежно закупоренными в их— полостях частицами земли. Поскольку скорость течения в дождливый сезон составляет, согласно наблюдениям, от 3 до 5 миль в час, камни могут пройти громадное расстояние, прежде чем яйца или семена погибнут. Со стыдом скажу, что, будучи на месте, я упустил случай удостовериться, так ли обстоит дело в действительности. Лишь недавно внимание натуралистов обратилось к важному вопросу о случайных средствах широкого распространения видов животных и растений. Не подтвердив существования таких средств, невозможно разрешить некоторые из самых трудных проблем, связанных с распределением растений и животных. Некоторые виды с самой ограниченной способностью к передвижению встречаются в противоположных частях света, отсутствуя в промежуточных областях; если только не удастся показать, что они могли мигрировать или оказаться случайно перенесенными из одного пункта в другой, придется прийти к странному.выводу, что одни и те же виды были созданы в двух различных областях [35].