Александр Малиновский - Под старыми клёнами

Однажды я наблюдал, как сорочья пара строила гнездо на рябине.

Они так слаженно и искусно укладывали клювами принесённые ими сухие палки, что я поразился.

Гнездо они смастерили за две недели.

И не осталось за ними никакого строительного мусора, внизу под деревом. Почти все палочки они подобрали и использовали в строительстве своего дома.

Они так поступали, будто знали, что на них смотрят люди и надо показать своё мастерство.

Алёшка смотрит удивлённо на меня и, кажется, не торопится поверить.

От сороки, похоже, он такого не ожидал.

Школьные уроки под клёнами не только веселят ребятишек.

На последних двух уроках дед Сергей рассказывал про Миклухо-Маклая, Робинзона Крузо, Горького, царя Петра I. И вот результат.

Полдень. Все разбрелись спать, а Алёшка сидит в тенёчке на лавочке задумчивый.

Спрашиваю:

– Что, старина, грустишь?

– Я думаю.

– И о чём же ты думаешь?

– Я думаю: хорошо бы нам собраться всем вместе и поговорить!

– Ну, давайте после сна поговорим.

– Нет, хорошо бы собраться нам всем: мне, Миклухе-Маклахе, царю Петру, Горькому, Гарри Поттеру и всем остальным, кого не помню уж… И поговорить.

Я уже понял, в чём дело, но по инерции продолжаю спрашивать:

– О чём же поговорить?

– Ну, как о чём? О жизни, конечно!..

Коза Мариша обычно пасётся на обрыве у реки.

В сумеречье мы с Настей и дедом Сергеем пошли за ней. Мариша паслась не одна – там ещё были соседские козы и телята.

Вдруг из-под Мариши выпорхнула быстрая серая птичка, похожая на стрижа, и, перелетев в ту сторону, где были другие козы, пропала из глаз.

– Что за странная птица, – сказал я, – ни разу не видел.

– Это козодой, – ответил Сергей Иванович.

– Такое смешное название, – удивилась Настенька.

– Это потому, что раньше люди думали, что она доит коз.

– Как это, дедуль?

– Эта птица кормится всегда около животных, которые привлекают к себе разных насекомых. У козодоя широкий, как мешочек, рот – вот он им и хватает то бабочку, то жучка какого из-под животных – и не разберёшь в сумерках, что он делает. А он уничтожает большое количество вредных насекомых.

– Получается, что люди неправду про неё думают? – допытывалась Настя.

– Я ни разу не видел, чтобы козодой доил скотину. Скорее всего, птица этого не делает. Люди ошибочно так думают о ней. Так и живёт она – без вины виноватая.

– А кто же всем скажет, что она не виноватая, – загоревала Настя.

– Трудно ответить, – признался Сергей Иванович, – ты вот узнала.

– И я теперь знаю, – вырвалось у меня.

Я заметил их, когда вышел по тропинке из зарослей краснотала на опушку, а нагнал на подъёме в гору.

Как нетрудно было догадаться, два моих случайных попутчика – дед с внуком – возвращались с озера, куда они ходили, скорее, на прогулку, чем на рыбалку.

Кроме свежесрезанных двух удочек с короткими лесками да ржавых крючков на них, больше у моих попутчиков ничего не было.

Деду – седому, грузному, то и дело громко и заразительно смеявшемуся, лет за шестьдесят, внуку едва перевалило за три года.

В нём я запоздало узнал Ромку, брата Дениса, и мы поздоровались за руку.

Познакомились мы и с его дедом. Его зовут Альбертом Львовичем. Он первый раз приехал в эти места. Дед у Ромки большой и голова у него красивая и большая. Он – профессор.

…Мы идём по просёлку теперь вместе, и вскоре я начинаю понимать и дедов весёлый смех, и их беспрестанные остановки на дороге. Идут два человека, открывающие мир. Один – впервые, другой – заново.

Впрочем, не только веселье озаряет их лица. Порой смех смолкает и лицо мужчины становится задумчивым…

У околицы на обочине дороги нас встречает вечная беспокойная спутница просёлочных дорог – трясогузка.

Увидев её, внук тут же спрашивает:

– Деда, кто это?

– Птичка.

– Нет, кто это?

– Ну, как кто? Я же сказал: птичка. Такая же маленькая, как и ты.

– Нет, деда, ну, нет! Кто? Как зовут её?

– Ах, вон что! Зовут птичку трясогузка.

Внук тут же выдёргивает свою ладошку из дедовой руки и бежит к кочке с трясогузкой.

Вскоре возвращается с плачем.

– Ну, что теперь?

– Трясогузка улетела быстро и далеко.

– И что же?

– А как же я?

– А что с тобой случилось?

Внук потерянно смотрит на деда. В глазах досада и обида на его непонятливость:

– Я не успел сказать ей, что меня зовут Ромка.

Сегодня под клёнами учитель Сергей Иванович рассказывал, как определять время, если кто заблудится и у него нет часов.

– Деда, ты раньше часто блудил в лесу, поэтому и научился? – спрашивает Настя.

– Нет, мне мой дед ещё рассказывал, я и запомнил. И вам советую, запоминайте, пока жив. Будьте наблюдательны в лесу и в поле.

Ребята внимательно слушают.

– Вот, когда вы все сладко ещё спите, ровно в семь часов белая кувшинка раскрывает свои лепестки лицом к солнцу. И её красивая фарфоровая головка весь день поворачивается к дневному светилу.

Под вечер зелёный бутон её, как створки часов, закрывается и он тонет в озёрной воде.

А теперь посмотрите на поляну за нашими воротами, есть ли там одуванчики?

Ученики побежали к изгороди из длинных жердей. Искали глазами жёлтенькие головки цветков и не нашли. Ребячьи головки, как одуванчики, торчали над изгородью недолго.

– А утром были, – сказал Денис, когда все садились на скамейку.

– Верно, утром были, потому что одуванчик раскрывается в пять – шесть часов утра, а к двум – трём часам дня гаснет.

– Сколько, значит, сейчас времени?

– Больше трёх часов, – ответил шустрый Денис.

– Молодец, быстро соображаешь! – похвалил учитель.

– А кто помнит, где у нас растёт большой куст шиповника?

– Прямо около обрыва у реки, где тропинка кончается, – вспомнил Алёшка, – он сейчас весь красный от цветов.

– Правильно, красный, потому что его цветки раскрываются в четыре часа утра, когда баба Вера встаёт сгонять корову в стадо, – я несколько раз это проверял. А сворачиваются цветки в бутоны, не скажу, когда, сами понаблюдайте и мне доложите. Хорошо?

– Хорошо, – согласились все разом.

– Деда, а я вчера смотрел, как осы мух ловят там, где норки у них около шиповника как раз, только выше. Так пахнет там сильно цветами жёлтыми. Как они называются?

– Или таволга цветёт, или это жёлтый донник. У него горьковатый запах.

– Завтра покажешь? – спрашивает дед.

– Конечно, – соглашается Алёшка, – я ещё одно там гнёздышко покажу вам всем. Оно в зарослях.

– Это которое у самой речки на ивовой тонкой ветке подвешено, как колыбелька? – спросил учитель.

– Да!

– Как же ты её углядел? И птичку видел?