Мария Семенова - Родная душа: Рассказы о собаках

Когда геолог ходил с Вожаком гулять, все обращали внимание на странную мрачную пару, наматывающую круги по чахлому вымороженному парку. Случайные прохожие отшатывались, заглянув в прозрачные, почти белые глаза собаки, полные совершенно невыразимой тоски, бесконечной, как снежные поля её родной тундры.

— Слушай, мужик, что ты с псом-то делаешь?! — потрясённо спрашивали они.

— Спросил бы лучше, что он со мной делает, — безнадёжно ворчал геолог.

Весной он стал готовиться к очередному выезду в экспедицию. Летнее «поле» предстояло совершенно в ином, новом месте.

— Мы с ним не останемся! — категорически заявили жена с тёщей. — Он и так из нас всю душу вымотал!

Геолог заметался. Взять с собой — невозможно, отдать ТАКУЮ собаку некому, усыпить (как тайком советовала тёща) — не поднимается рука. Единственный выход — вернуть на родину. Но как?! Поезда не ходят, самолёты и вертолёты отпадают по множеству соображений. Остается только Северный морской путь.

За пару недель немногословный мужик успел рассказать душераздирающую историю Вожака множеству людей. Геологам, морякам и другим, совершенно посторонним. Те, кто помнит романтический настрой конца семидесятых, не слишком удивятся происшедшему чуду. Вожака отвезли в Архангельск и взяли на корабль, идущий под прикрытием первого ледокола в сезоне. Вёз его знакомый геолога — метеоролог, направляющийся на прошлогоднюю базу.

К Вожаку прилагалось подробное письмо с объяснениями, которое следовало передать хозяину-эвенку.

Всю долгую дорогу Вожак вёл себя весьма пристойно. Он повеселел и, казалось, понимал, что возвращается домой. Трагедия произошла, когда конвой проходил мимо устья Пясины (порт располагался в двадцати километрах восточнее). Вожак, жадно нюхавший воздух на нижней палубе, вдруг оттолкнулся всеми четырьмя лапами и бросился в ледяную воду. Пока разыскали метеоролога, пока бестолково соображали, как можно помочь, чёрная голова с прижатыми короткими ушами затерялась в волнах.

Прибыв на базу, метеоролог не находил себе места… В конце концов он решил всё-таки сходить к эвенку-хозяину, отдать ему письмо. Эвенк оказался дома, сразу о чём-то догадался, письмо читать не стал, попросил:

— Так расскажи!

Метеоролог рассказал, чуть не плача, виня себя за то, что не запер пса в каюте.

— Такую дорогу проделал! И всё напрасно! Если бы я подумал, был бы сейчас жив…

— Жив, однако, — сказал невозмутимый эвенк.

— Как жив?! Он же утонул!

— Плавать, однако, умеет. Вон, слышишь, грызут?

Метеоролог прислушался… и действительно услышал во дворе истошный собачий лай и визг.

— Без вожака нельзя, однако, — пояснил эвенк. — Я другого взял. Теперь вот тот прибежал, нового дерёт. Отдерёт, наверное. Если в городе не ослаб.

Метеоролог шумно вздохнул, вытер пот со лба. Эвенк тактично прикрыл узкие глаза.

Во дворе, возле сарая с нартами, Вожак дрался за место под холодным, но родным солнцем.

Как известно, азиаты прекрасные охотники. На своей исторической родине, да и у нас в России, при вольном содержании или очень длительных прогулках разнообразят свое меню всевозможной добычей. А вот мой Джихангир с детства — «неправильный» азиат. Он не может обидеть маленькое живое существо, а уж съесть его — и подавно.

Однажды я вывезла Джоя за город, побегать на воле. Проходим через какую-то деревеньку, уже вечереет. Практически у околицы зовёт кур и цыплят старушка. Ну и как бывает у пожилых одиноких людей, заговорила она со мной. Пообщались. Ближе к концу разговора посетовала, что вот пропал цыплёнок, видно, или отбился далеко, или съел его кто. А я с раннего возраста занималась с Джоем на поиск потерянных вещей. Искал, находил. Решила попробовать ради интереса. С разрешения старушки дали Джою обнюхать другого цыплёнка. И послали его без поводка в заданном направлении искать. Морда у него — самая озадаченная. ТАКОГО он ещё не искал!.. Ну в общем, бабушка тоже особо ни на что не надеялась, скучно ей было одной-то. А тут какое-никакое, а развлечение. Хотя, как она потом призналась, была уверена: даже если собака и найдёт потерянное, тут же и съест.

Отклонился Джой от заданного курса, ну, думаю, дурака валяет, ничего не нашёл, старание изображает. Да только смотрим — идёт Джойка назад… и осторожненько так несёт что-то в пасти. И мне к рукам подносит. Открывает пасть — цыплёнок. Тот самый, потерянный. Перепуганный, обслюнявленный, но живой и совершенно здоровый. Ни перышка не помял.

Ночь. Лето. Измайловский лесопарк. Не спеша идём по дороге. Джою около года. Мне-то видно, что ещё щенок совсем, но народ уже шарахается от него всерьёз… И вот подваливают ко мне двое молодых и категорически нетрезвых мужчин. Как водится, с пожеланиями, чтобы пошла я с ними, такими замечательными. И так, и эдак я им объясняю, что нам в разные стороны, — не понимают. А Джой где-то в кустах закопался. Не видно его. Ну, у них терпение лопнуло, голос повысили, рукам волю дать попробовали… Тут кусты раздвигаются, не спеша выходит мой годовалый щеночек, вклинивается между нами и внимательно так на них смотрит. Даже без рыка. Просто стоит и в глаза им смотрит. По очереди. То одному, то другому.

В жизни не видела, чтобы люди так быстро трезвели.

Ещё некоторое время я пыталась избавиться от них трезвых, неистово извиняющихся.

Это был первый случай, когда Джой проявил свои охранные качества.

Да и сейчас он обходится практически одним взглядом или предупреждающим рыком. Желающих покуситься на кого-либо из нашей семьи или проникнуть на территорию, им охраняемую, пока не нашлось.

Одно время мы жили в подмосковном дачном посёлке. Машина находилась за забором, возле ворот со стороны улицы. Лето, ночь. Джой лает, рычит, да с такой интонацией: «Караул, грабят! Но не территорию и дом!!!» Тут надо пояснить: мы учим собак не выходить за «нашу» территорию, что бы там ни происходило. Только обозначать происходящую «беду» лаем.

Всё происходит очень быстро, рассказать — и то дольше в несколько раз получится. Говорю мужу:

— Выйди, посмотри, в чем дело!

В ответ совершенно сонное и какое-то бессвязное бормотание. Продолжаю его будить, сама не могу встать — мигрень. Кто по себе знает, что это такое, — поймёт. Разбудила. Четверть минуты послушал, грубо обложил Джоя, что спать мешает, и дальше спать. Джой замолк.

Ну а с утра как в анекдоте: вышли, а с машины колёса сняты. Ехидную и презрительную морду Джоя надо было видеть!!! Выражала она только одно: «Ну и непонятливый же у меня хозяин, если не сказать хуже!»