Андрей Скалон - Живые деньги

— Котелок берешь?

— Не надо котелок! Сто — последняя цена. Верх! Летчик пнул котелок, круглое дно черно и отрицательно глянуло из снега.

— Слово — золото! — сказал летчик. — Садись!

Арканя выстрелил последним патроном и прислушался. Верный работал…

Летчик, докуривая папиросу, глянул сбоку:

— Месячный заработок — сходим за собакой! Риск — благородное дело.

Гудящий в вершинах ветер больших пространств донес в последнее перед ревом мотора мгновение истошный голос Верного. Арканя услышал. Верный звал.

— Что ты, друг, — опомнился Арканя, почувствовав подвох, — у тебя же две чистыми идет, однако?

Оглушительный рев мотора потопил все звуки и чувства — один грохот, и больше ничего, и снежная пыль.

— Три у меня идет! Три! — летчик на мгновение оторвал руку от штурвала и показал три пальца. — Три!

Арканя помахал головой. Понял. Вспомнил, как небрежно и легко обошелся с летчиком, когда они познакомились, и толкал его деньгами на левый рейс.

…Внизу, глубоко, уже где-то на дне, как будто в стакане воды, болталась тайга. Взгляд скользил по косой плоскости. Арканя закрыл глаза и уже больше не слышал голоса собаки. Все-таки больше сотни она не стоила. Кто бы мог подумать, что в этом Верном такая хорошая собака откроется. Платить такие деньги за будущую охоту? Он, может, на будущий год в Гагры поедет вместо тайги. Он и без охоты проживет.

А хорошие собаки были! Надо же…