Яан Раннап - Альфа + Ромео (Повести и рассказы)

— Ало! Ало! — Валентина покачала головой. В присутствии молодого человека — милиционера она не хотела быть слишком строгой. — Такого я от тебя не ожидала! Мы столько времени зря потеряли! Ведь стенд мог бы уже быть готов! Об этом ты, конечно, и не подумал?!

Ало Алавеэ не подумал об этом. Ничего не поделаешь, он думал совсем о другом.

Ну да чего там! Пора было двигаться обратно в школу.

— Вот они у меня какие, — сказала Валентина молоденькому сержанту, к которому после столь успешного расследования происшествия вернулось хорошее настроение. — Никогда не знаешь, что они могут выдумать. Я-то его прощу, но простят ли товарищи по отряду? — Валентина выдержала паузу, что должно было лишний раз подтвердить ее точку зрения: пионерские дела следует выяснять между собой самим пионерам.

Ни ее слова, ни последовавшая за ними пауза не дошли до тех, о ком шел разговор. Похоже было, что действия Ало ничуть не испортили настроение шестого отряда. Лучшая рисовальщица школы Юта сунула ноги в один из огромных валенков и на манер бега в мешках запрыгала в сторону школы, громко вскрикивая при этом. Между спортсменом Тыну и председателем совета отряда Сиймом шел спор из-за второго семимильного сапога. А толстяк Кекс ободрительно похлопывал худого Ало Алавеэ по плечу. Валентина и милиционер, шедшие позади них, услыхали, как Кекс сказал:

— Знаешь, как он догадался? Ботинки-то у тебя с шипами на каблуках, они оставили след внутри валенка.

— Вот они у меня какие, — сказала Валентина снова, но уже совсем другим тоном. Таинственная усмешка возникла у нее в уголках губ и, расширившись, перешла в улыбку. Громко рассмеявшись, она вдруг сделала подножку милиционеру, и он упал.

Когда растерявшийся сержант приподнялся и сел, пионервожатая Валгутской школы была уже далеко. Восклицая не хуже Юты, Валентина метнулась к мальчишкам, все еще вырывавшим друг у друга валенок, с ходу опрокинула их в сугроб и сама свалилась туда же.

— Такие они... — пробормотал милиционер, краснея.

Мудрая проницательность бесследно исчезла с его лица.

Калью Йыкс, а для своих мальчишек просто Кальтс, не стал терять время на то, чтобы застегнуть куртку. Раньше, чем все остальные двинутся из дальнего конца раздевалки, он, Калью, должен очутиться во дворе. Три длинных шага — и он уже па лестнице. Перескакивая через две ступеньки, мчался он вверх. Навалившись плечом на тяжелую парадную дверь, ловко выскользнул в образовавшуюся щель и на миг замер, переводя дух.

Один впереди, остальные догоняют его. Беглец и преследователи. Все это так знакомо для него, пережито благодаря десяткам книг и кинофильмов. Цена малейшей оплошности — жизнь!

— Ка-альтс! — послышалось за дверями. Итак, они начали подниматься по лестнице из расположенной в подвале раздевалки. Нельзя больше медлить ни секунды. Он втянул голову в плечи, зажал сумку с книгами под мышкой, сделал рывок через двор и втиснулся между ожидающими следующей зимы поленницами.

Школьная дверь заскрипела.

— Ка-альтс! — позвали его теперь с крыльца. — Куда, черт возьми, он делся?

Ну, они и должны были удивиться. Ведь не может же человек растаять в воздухе. Он может лишь спрятаться получше или похуже, залезть в какой-нибудь сумеречный уголок, как это делал Стефан, с куском дерева, слиться со стеной сарая, прижаться к спасительной земле.

Кто бы мог сегодня утром предположить, что через шесть часов он окажется в такой ситуации? Сам он, во всяком случае, не мог. Но кто осмелился бы утром поверить, что, несмотря на все трудности, назло всем неудачам, вражеская батарея будет взорвана? Ну ясно, в это тоже никто не смог бы поверить.

Вчера вечером, вернее, в половине первого ночи, когда мать обнаружила, что Калью еще читает, Стефан со своими людьми был только на пути к острову. Они как раз ползли тихо, будто змеи, между скал, потому что с хребта Эльбасар вела только одна тропа, которую охранял часовой команды горных стрелков. Да, если бы мать пришла на миг раньше или позже, наверняка удалось бы ее заметить и можно было бы успеть сунуть книгу под матрац. Но мать вошла именно в тот момент, когда Стефан, держа острый пастушеский нож, готовился к решающему прыжку.

Калью не слышал, как ступали босые ноги матери, как, тихонько скрипнув, открылась дверь. В мир будней его вернули лишь внезапно наступившая со щелчком выключателя темнота и сто раз слышанная нотация о том, что тринадцатилетний мальчик должен спать, по крайней мере, восемь часов в сутки, что чтение в постели лежа портит зрение и что его двоюродная сестра Линда уже носит из-за этого очки.

У матери большой жизненный опыт. Поэтому, прежде чем снова лечь к себе в постель, она заглянула на кухню и нажала на кнопку пробки-автомата. Теперь во всем доме невозможно было бы зажечь свет. Тринадцатилетнему мальчишке оставалось лишь спокойно положить голову на подушку, если у него не было карманного фонарика, с помощью которого можно было бы читать дальше.

У него карманного фонарика не было. И свечи тоже. Как удалось Стефану и его людям выбраться с хребта Эльбасар, он узнал только утром. На уроке английского партизанская диверсионная группа добралась до скальной стены Тредор. На уроке истории он проделал с этой группой весь их дальнейший тяжкий путь, и, когда затем наступил черед математики, они, переодевшись во вражеские мундиры, находились уже в стенах старой крепости. Некоторых часовых удалось там провести, других прикончили и пакеты с динамитом уложили куда требовалось, а Стефан зачищал контакты, тянул кабель и натягивал канат. Тонкий манильский канат, тот самый, который должен был стать для них единственным путем к спасению из этого нависшего над морем гнезда смерти.

Несомненно, книга была виновата во всем. Откуда же еще взялись бы у него мысли, что не бывает безвыходных положений и неодолимых трудностей, что человек способен на гораздо большее, чем он осмеливается предположить, что, бросаясь в сражение, надо рассчитывать только на победу. Сам, по собственному почину, он никогда бы не вступил в спор с классной руководительницей. Ведь он знал, для нее вся жизнь упирается в учебу. Он не хотел думать об этом, но предотвратить случившееся на последнем уроке было не в его власти. Он видел перед собой лишь лицо классной руководительницы Куусеке и слышал ее иронический голос:

— Далеко ли требуется отправиться в поисках трудностей? Нет! Самые высокие горные пики ждут нас в воротах родного дома, — сказала она поучающе. — Кто за шесть школьных лет отучился напрягаться, тот на седьмом году учебы не сможет, пожалуй, всерьез собраться.