Джеймс Кервуд - Казан

Джоанна вспомнила об этом теперь, глядя, как малютка играет с Казаном и ерошит шерсть на его голове.

— Милый наш Казан, — тихо произнесла она, низко наклонив к нему лицо. — Мы так рады, что ты пришел! Сегодня ночью мы остаемся одни — я и маленькая. Наш отец уехал в форт, и тебе придется караулить нас, пока его нет.

Она пощекотала нос Казана кончиком своей длинной блестящей косы. Это всегда приводило в восторг девочку, потому что, несмотря на свою выдержку, Казан начинал фыркать, а иногда даже чихать и потряхивать ушами. Но сам он тоже был доволен. Ему нравился запах этих волос.

— И ты будешь защищать нас, если понадобится, правда? — продолжала она. Потом тихо поднялась. — Придется запереть дверь, — сказала она. — Я не хочу, чтобы ты ушел сегодня, Казан. Тебе надо остаться с нами.

Казан побрел в свой угол и лег. И здесь, в доме человека, что-то непонятное будоражило его сегодня. Он принюхивался, пытаясь понять, в чем дело. В самой хозяйке он чувствовал перемену. Женщина ходила по хижине, собирала какие-то вещи и упаковывала их в свертки. Совсем поздно вечером Джоанна снова подошла к Казану и положила руку ему на голову.

— Мы уезжаем, — прошептала она, и в голосе ее послышалась дрожь, почти слезы. — Мы уезжаем домой, Казан, туда, где живут его родные, где города, музыка и все прелести цивилизованного мира. И мы возьмем тебя с собой, Казан.

Казан не понимал слов, но он был счастлив, что хозяйка находится так близко и говорит с ним. В такие минуты он забывал Серую Волчицу. То, что было в нем от собаки, брало верх над волком; эта женщина и ребенок заполняли весь его мир. Но, после того как Джоанна легла спать и все в хижине затихло, он почувствовал прежнее беспокойство. Он встал и украдкой прошелся по комнате, обнюхивая стены, дверь и упакованные хозяйкой вещи. Он тихо заскулил. Джоанна сквозь сон услыхала его и пробормотала:

— Тише, Казан. Иди спать… иди спать…

Долго еще после этого Казан стоял, прислушиваясь и вздрагивая. И вдруг он услыхал еле различимый издалека вой Серой Волчицы. Это был призыв, но в нем не чувствовалось тоски или одиночества, в нем звучало что-то новое. Казан задрожал, кинулся к двери и заскулил. Джоанна крепко спала и ничего не слыхала. Еще раз донесся до Казана этот призыв, всего один раз. Потом — только ночная тишь. Казан лег, примостившись у самого порога.

Здесь и нашла его рано утром Джоанна. Казан лежал, настороженно прислушиваясь. Она подошла, открыла дверь, и в то же мгновение он выскочил и исчез. Лапы его едва касались земли, когда он мчался к Скале Солнца. В противоположном конце долины ему уже видна была вершина, озаренная золотым сиянием.

Он добежал наконец до узкой, извилистой тропы и стал быстро подниматься.

Серая Волчица не приветствовала его на вершине. Но он чуял ее, и вместе с ее запахом до него долетел запах какого-то другого существа. Мускулы Казана напряглись, лапы выпрямились. В горле стал расти низкий, угрожающий рокот. Теперь он знал: то неведомое, что преследовало и беспокоило его накануне, было живым существом. Оно вторглось в его жилище, которое они с Серой Волчицей облюбовали себе. Казан обнажил свои длинные клыки, с рычанием вздернул губы. Готовый к прыжку, вытянув вперед шею и голову, он осторожно подкрался к двум скалам, между которыми вчера спряталась Серая Волчица. Она все еще была там, но — не одна!

В следующее мгновение Казан расслабил мускулы. Шерсть на спине улеглась. Он навострил уши, просунул голову и плечи между двумя скалами и тихо заскулил. И Серая Волчица заскулила в ответ. Медленно Казан попятился, выбрался наружу и повернулся к восходящему солнцу. Потом лег, телом своим загородив вход в логово между двумя скалами.

У Серой Волчицы родились детеныши.

Весь тот день Казан караулил на вершине Скалы Солнца. Теперь инстинкт говорил ему, что его долг — быть здесь. И тяга к хижине была уже не так сильна. В сумерки Серая Волчица вышла из своего убежища. Она подошла к Казану, тихонько повизгивая, и слегка укусила его за шею. Древний инстинкт предков подсказал ему, как нужно ответить: он ласково лизнул ее в морду. Серая Волчица раскрыла пасть и словно засмеялась, дыша коротко и отрывисто, как дышат после быстрого бега. Она была счастлива. Когда послышалось тихое посапывание там, между скалами, Казан завилял хвостом, а Серая Волчица бросилась назад, к своим детенышам.

Писк детенышей и то, как реагировала на это Серая Волчица, преподали Казану первый урок отцовства. Он понял, что его подруга не сможет теперь охотиться с ним вместе, что ей нужно оставаться на вершине Скалы Солнца. Когда взошла луна, он спустился один в долину и к рассвету вернулся, держа в зубах большого зайца. Серая Волчица ела жадно. И опять Казан понял, что отныне он должен каждую ночь приносить добычу своей подруге и тем маленьким визгливым существам, которые прятались в расселине между скалами.

В последующие дни Казан не подходил к хижине, хотя не раз слышал, как мужчина и женщина звали его. Но на пятый день он спустился к ним. Джоанна и ее дочка так обрадовались, что молодая женщина даже обняла его, а девочка прыгала, смеялась и радостно кричала. Мужчина же стоял рядом настороже, глядя на их бурный восторг не очень одобрительно.

— Я боюсь его, — повторил он Джоанне уже, наверное, в сотый раз. — Глаза у него горят совсем по-волчьи. Это коварная порода. Я иногда даже жалею, что мы впустили его тогда в дом.

— А если бы мы этого не сделали, что стало бы с нашим ребенком? — напомнила ему Джоанна.

— Да, конечно, я не забыл, — проговорил ее муж. — Знаешь, Казан, старина, ведь и я тоже тебя люблю. — И он ласково погладил Казана по голове. — Интересно, как ему понравится там, на новом месте. Он ведь привык к лесам. Ему все покажется очень странным.

— И я… тоже… привыкла к лесам, — прошептала Джоанна. — Может быть, поэтому я так люблю Казана — больше всех после тебя и маленькой. Казан, милый мой Казан…

В этот раз Казан еще острее почувствовал таинственную перемену в хижине. Хозяева непрерывно обсуждали свои планы, а когда муж выходил, Джоанна разговаривала с ребенком или с Казаном.

Навещая на следующей неделе хижину, Казан с каждым разом становился все беспокойнее, и однажды муж Джоанны заметил происшедшую в нем перемену.

— Мне кажется, он знает, что мы уезжаем, — сказал он Джоанне как-то вечером. А потом добавил: — Сегодня река поднялась еще выше. С отъездом придется подождать неделю, а то и больше.

В эту ночь, когда луна залила вершину Скалы Солнца своим золотым светом. Серая Волчица вышла из убежища. Рядом с ней ковыляли три ее волчонка. Многое в этих мягких комочках, которые копошились возле Казана и вцеплялись в его шерсть, напоминало ему маленькую Джоанну. Иногда они издавали такие же непонятные тоненькие звуки и перебирали четырьмя лапами так же неуклюже и беспомощно, как маленькая Джоанна своими двумя ножками. Казан не ласкал волчат, как Серая Волчица, но их прикосновение, их щенячье хныканье доставляли ему новую для него радость.