Игорь Голубев - Собачья площадка

Ольга Максимовна дотащилась до тумбочки в комнате, где лежали спрятанные для гостей сигареты, закурила.

Во-первых, никакого ханжества. Годы не те, да и Иванов не мальчик. (Тут она заблуждалась.) Вспомнила историю отношений с курсантом Ванечкой. Они многого стеснялись, но ханжества не было.

Во-вторых, кокетства в меру. Как с Ванечкой.

В-третьих, ничего худого о жене. Пусть сам все вспомнит о совместной жизни. В таких случаях следует даже обрывать. Как бы из женской солидарности.

В-четвертых, сразу же предупредить о невозможности брака с весьма зыбкими и туманными причинами отказа. Пусть это его заинтересует, почему одинокая женщина отвергает институт брака. И тут изложить собственную теорию о свободе. Ложную и ненавидимую самой Ольгой Максимовной, но тем приятнее будет слушать уговоры и контрдоводы.

В-пятых, постоянно намекать на некие обстоятельства прошлой жизни, которые тяжким грузом давят и стесняют грудь по ночам. «Милый, тебя не должно огорчать то, что иногда я во сне могу всплакнуть. Это непроизвольно. Это прошлое дает о себе знать».

Как действительно однажды случилось, когда после любви они уснули с Ванечкой на сеновале, и она во сне плакала. Это курсанта потрясло и заставило долго и мучительно соображать о причинах. Они так и остались сладко-тревожащей тайной — не из-за него ли?

В-шестых, полюбить животных.

Подводя итоги своего плана, Ольга Максимовна одобрила его на первое время и даже не заметила, что три пункта постоянно соотносила с тем временем и тем мужчиной, когда сама любила и её любили. Благодаря воспоминаниям сегодня женщина, секретарь-референт, ни разу не вспомнила о работе и стала чуточку человечнее. Она вдруг вытащила из ваз искусственные орхидеи, очень качественно сделанные таиландскими мастерами, и решила, что теперь у неё в квартире будут только живые цветы, не обеднеет. Сначала хотела выбросить в помойку, но старая привычка ничего не бросать заставила позвонить Кате.

Катя настороженно приняла подарок по телефону, так как знала, что подруге они достались непросто. В голове промелькнуло предположение, что орхидеи в нынешнем сезоне вышли из моды и стали признаком дурного вкуса, иначе почему?.. Ольга Максимовна сказала, что намерена круто изменить отношение к жизни. Здесь замешан мужчина, тут же догадалась подруга.

— Кто он? — спросила Катя тем же тоном, как когда-то спросил Бубнова командир после решения загулять.

В этом отношении и подруга, и командир части оказались по одну сторону. Только Катя до уровня Ольги Максимовны дотянулась, а командир до высших соображений подчиненного нет.

— Валера? Отставник? Еще кто-то?..

— Господи, ну какая разница?

— Можешь не говорить…

— Ну и что?

— Хочешь, привезу одного человечка? Собачник, между прочим. Заводчик.

— Вези кого хочешь. А лучше не надо. Потом. Спасибо за напоминание.

— А что… Мы такой бизнес на мастифе этого мозгляка сделаем.

При упоминании мастифа и его хозяина Ольга Максимовна напряглась.

— Слушай, только, ради Христа, не вяжись к Николаю…

— Он! Раскололась, старушка! Угадала?

Вот стерва, подумала Ольга Максимовна и сокрушилась о допущенной промашке, надо держать ухо востро. По имени называть рано.

— Перестань паясничать.

— Это так серьезно? Как далеко зашло? Или вы ещё на уровне песочницы?

Ольга Максимовна аккуратно положила трубку, но в душе у неё все клокотало.

Казбек с утра был мрачен. Надир, приехавший из больницы, привез тревожные известия. К покусанному Дакману приходил следователь. Расспрашивал, что и как. После того как в тот злополучный вечер им захотелось побаловаться с продавщицей и этого остолопа покусала собака, все пошло наперекосяк. Да и Маша… Иди её теперь ищи. На работу не выходит. Боится. Денег бы дал, чтобы молчала, как-нибудь договорились бы. Предприниматель нервничал.

Теперь привяжутся, теперь мы попали в поле зрения, с досадой размышлял он. Только расплевались с налоговиками, только вышли на чиновника из правительства, и на тебе, кушай, Казбек.

Свой бизнес Казбек начал с денежной реформы Павлова. Тогда не обогатился только ленивый.

Золотое время.

Казбек разбогател за двадцать четыре часа, предоставив для банковских операций свой весьма скромный счет в МП «Мимоза».

Следующим этапом стал спирт. Четыре цистерны по шестьдесят две тонны в каждой. Наш отечественный, ставропольского разлива. Их необходимо было расфасовать за две недели. Об акцизе никто не думал и не спрашивал. Некогда. Была нанята охрана, цистерны погнали в Подольск, там у Казбека трудился карифан Аслан. Подмосковное начальство среднего уровня, посылающее гонцов с канистрами на станцию, умудрилось даже для удобства заасфальтировать четыреста метров разбитой подъездной дороги.

После этого Казбек и Аслан легли на дно и выплыли только через четыре года. История с обменом и разоблачениями, которая продолжилась мышиной возней и подковерными баталиями в коридорах Минфина и Центробанка, закончилась ничем. То есть жертвы были. Как же без жертв. Но жертвы ушли с постов и пересели в кресла тут же организованных АО и ЗАО или остались экономическими консультантами за красным кирпичом мощных фортификационных сооружений в центре столицы. Жителям дома-корабля было не привыкать. Большая политика. «Не играйте с государством в азартные игры», а помещение денег в Госсбербанк — это и есть не что иное, как азартная игра, причем сдающий и выдающий векселя волен поменять условия игры в любой момент.

И вот собственное детище — склад-магазин. Это капитал. Таких складов у Казбека и Аслана было раскидано восемнадцать или девятнадцать. Точно уже не знал. Но полюбился этот. Был третьим по счету приобретением, а главное, находился в районе, который контролировали его соплеменники. Потому так вольготно чувствовала себя сладкая парочка. Нащупали подходы в управе и выше. Главное, не привлекать внимания. Обычная уголовка могла смешать все планы. На самом деле блефовали. Никаких жалоб. Военный — дурак. Он бы сам дал за молчание продавщицы. И уничтоженные улики здесь ни при чем. Всегда найдется тот, кто хоть что-то видел, слышал, унюхал. Не в безвоздушном пространстве живем. Если бы в свое время напарник расплатился со сторожами рефрижераторов и те убрались по хатам без шума и пыли, не пришлось прибегать к крайним мерам, а в областном УБОПе не образовались четыре «висяка». Они и теперь нет-нет да беспокоят.

Одно к одному. Продавщица — раз. Накануне залило склад на Якиманке и при ликвидации аварии из конторы исчезли документы на товар. Фальшивые, но под них уже были заключены сделки и получены гарантии. Это два. Из Алагира сообщили, что сын попал в неприятную историю — подрался в ресторане с уважаемым членом общества. Это три. Теперь сообщили об организации в доме какого-то союза… Это что, четыре?