Софья Лялицкая - Следопыты Ильменских гор

Мы увидели на стволе дерева странную гусеницу. Она была неподвижна. Из её тела выглядывали два крошечных белых червячка.

— Да это же гусеница, в которую положил яички наездник, — сразу определила Евгения Витальевна.

Ни мы, ни мальчики не знали, кто такие «наездники».

— Это насекомые-паразиты, — продолжала Евгения Витальевна. — Вот по стволу дерева ползёт гусеница, большой вредитель нашего леса. Над ней вьётся лёгкое перепончатокрылое насекомое — наездник. Гусеница чует врага, извивается. Но наездник в конце концов «оседлает» её и кладёт в её тело множество яичек. Гусеница после этого живёт, двигается, питается. Наконец, из тела её выходят личинки наездника... она погибает. Паразит-наездник — очень полезное насекомое.

— Приеду домой, — сказала Вера, — тотчас же устрою экскурсию в лес, познакомлю ребят с насекомыми вредителями и друзьями человека. Ребята станут умелыми помощниками в борьбе с вредителями леса.

Кедр мы узнали ещё издали. Он выделялся тёмным пятном среди хвои сосен и казался почти чёрным. Ствол его стройный и тёмносерый, а не коричневый, как у сосны. А хвоя длиннее и мягче, чем у неё.

— Ему около 25 лет, — пояснила Евгения Витальевна. — На Южном Урале, недалеко отсюда, в верховье реки Киолим, растут кедры. Быть может, оттуда или с Северного Урала семечко занёс человек или птица кедровка.

— Вася видел зимой кедровку, а я нет, —сообщил Женя, — на ворону она похожа и так же громко кричит.

— К нам иногда зимой и клесты залетают, — прервал его брат.

— Клесты?

— Да, мы как-то из школы на лыжах возвращались. Мороз сильный, снег так и скрипит, и вдруг слышим: где-то недалеко птички щебечут — как в мае. Даже ушам своим не верим. Смотрим, на снегу куча шишек лущёных валяется. А на дереве много птичек — красных и зелёных — прыгают, цепляются за ветки, вниз головой свешиваются...

— Правильно, — подтвердила Евгения Витальевна. — Эти птички своим поведением и яркой окраской очень походят на маленьких попугайчиков. Поэтому их у нас и называют «уральскими попугаями».

Мы уже подходили к домику егеря, когда из-за деревьев показалась молодая миловидная женщина.

— Мама, мамочка! — закричали наши мальчики и бросились к матери.

Женщина наклонилась и ласковым движением обняла ребят.

За чаем, когда пришёл с обхода егерь Андреян Иванович, Женя, уже совсем освоившийся с нами, спросил:

— А вы не собираетесь посмотреть на страшные камни?

— Хитрые ребята, — сказала мать. — Я их одних туда не пускаю. Вот они и норовят с вами поехать.

— Там, в камнях, мы знаем, гнездо филина, — продолжал Женя, — наш Вася его нашёл.

Егерь Андреян Иванович посмотрел на сына:

— Уж больно он шустрый у нас. А вообще все у нас ребята хорошие.

— Когда мы вырастем, мы все будем наблюдателями или егерями, как папа, — весело говорил Женя.

— Я старшеньких иногда с собой в обход беру, — продолжал Андреян Иванович, — они лес знают: и зверя выследить могут и гнездо найти. Рыбу тоже умеют ловить, корни съедобные находят. И бесстрашные: ни волка, ни лося не боятся. Настоящие растут разведчики-следопыты...

Лёгкая лодка скользит по озеру Большое Миассово с его бесконечными полуостровами-горками, проливами-воротами, заливами-курьями. Мы — я, Вера, мальчики и Андреян Иванович — рассматриваем огромную гранито-гнейсовую скалу, выдающуюся над озером близ кордона. В сравнении со снимком, сделанным лет 30—40 тому назад (его показывал нам Сергей Львович) скала сильно подмыта снизу бурными волнами озера.

Мы любуемся чудесными видами на Ильменский хребет и Косую гору, обрывистыми мысами, россыпями огромных каменных глыб, спускающихся прямо в воду. Вдруг я заметила у берега множество каких-то тёмных движущихся точек.

— Да это же утки, — пояснили Вася и Женя.

При нашем приближении одна за другой снялись две пары чернозобых гагар, пара чернети, селезень, крохаль, несколько чаек. Две птицы ещё держались на воде, и мы успели рассмотреть их странную внешность: на длинной шее маленькую голову, два чёрных рога из перьев по обе её стороны, пышный яркокрасный воротник из перьев вокруг шеи. И вдруг в одно мгновенье птицы «как в воду канули». Вынырнули они нескоро и далеко от нас.

— Ловкая птица эта чомга, — заметил Андреян Иванович, — и может долго под водой держаться.

Чомга плыла по озеру со своими четырьмя пушистыми полосатыми птенцами. Они не могли ещё быстро плавать, а летать ещё не умели. Мать, забрав их всех к себе на спину, поспешно уплыла от нас.

Откуда-то из камыша не спеша проплыла не далее чем в трёх метрах от лодки утка с утятами.

— У нас птица не пуганая, смелая, — ответил егерь на мой недоуменный взгляд.

Вера направила лодку на выводок, и тогда только мы окончательно убедились, что это не домашние птицы. Утка поплыла быстрее. Не умевшие ещё летать утята-хлопунцы быстро-быстро захлопали крылышками и, вытянувшись всем телом, словно побежали по воде вслед за матерью.

Быстрые взмахи вёсел — и мы уже на другом берегу. Пред нами новая необычная картина. Кругом камни и камни. Огромные, исполинские, с какими-то непонятными углублениями.

Картина грандиозная и загадочная. Рассказывают, башкиры в прежнее время далеко обходили эти места, когда ставили свои коши. И называли эти камни «джаман-таш» — плохой камень.

Внешний вид некоторых камней говорит о том, что к ним прикасалась рука человека. Вот хотя бы эти чашеобразные углубления: быть может, человек размалывал в них хлебные зёрна...

Здесь, как говорил нам заведующий музеем, производились археологические раскопки и найдены обломки древних каменных топоров, наконечники стрел и ножи. Здесь жил человек.

Евгения Витальевна объясняет это разрушение физическим выветриванием. Некогда высокие и неприступные массивы гранито-гнейсовых гор постепенно разрушались под влиянием солнца, воды, ветра, резких колебаний температуры.

Внезапный свист прервал нашу беседу. Мы с Верой невольно оглянулись.

Тотчас же из-за камня выглянула хорошенькая тупая мордочка зверька. Зверёк выскочил из-за камня, посмотрел на нас и бросился к другому камню. Я успела рассмотреть его нарядную полосатую шубку. Это был бурундук.

— А вы знаете сказку о том, почему у бурундука полосы на спине? — спросил Женя и продолжал: — Её рассказывал мне мой друг Юсуп, а ему бабушка говорила. «Вот как-то зимовали бурундук и медведь. Бурундук сделал себе большой запас орехов, ягод, корней. Проснётся, покушает и опять спит. А медведь запасов себе на зиму никогда не делает. Проснулся он рано весною, есть хочется, а взять еды негде, всюду ещё снег лежит. Медведь попросил у бурундука орехов. Тот сжалился и дал ему. Медведь наелся и в благодарность погладил доброго зверька по спинке своей огромной лапой с когтями. Да так погладил, что у бурундука остались на спине царапины. С тех пор у бурундуков на спине всегда тёмные полоски».