Ольга Хлудова - За голубым порогом

На галечном грунте, на глубине полутора или двух метров, можно найти гребешки Свифта. Их розоватые раковины с округлыми валиками, внутри были иногда великолепного сиренево-розового или ярко-фиолетового цвета. Такие раковины ценились нами очень высоко, но найти их удавалось не всегда. Бывало, вскроешь с десяток гребешков, а раковины у всех почти белые, чуть розоватые. Или неожиданно попадется прекрасный, яркий экземпляр, но на нем много темных мелких пятнышек. Всеобщую зависть вызвала находка Лиды. Она нашла на берегу той бухты, где мы плавали в первый раз, отличную раковину. Яркий и в то же время нежный цвет ее напоминал окраску тропической бабочки. Обычно чем моложе гребешок, тем ярче у него окраска. Мясо гребешков Свифта еще нежнее, чем приморских. Но его и значительно меньше.

Гребешки Свифта, в отличие от промысловых, приморских гребешков, прикрепляются к камню пучком биссусных нитей. Однако, если требуется переменить местожительство, он как-то обрывает их. Самый процесс мне не удалось наблюдать, но однажды в банке, где лежал гребешок, прикрепленный к камню, мы обнаружили его лежащим свободно на дне, а на камне — оставшийся хвостик из перекрученных биссусных нитей, оборванных сверху, у самой раковины.

Здесь же, на косе, было много и различных ракообразных. На берегу, под редкими камнями прятались пестрые, темно-коричневые с оранжево-желтыми узорами прибрежные крабы. Этих крабов можно встретить и в воде, но только у самого берега. Они предпочитают влажную зону заплеска.

Камней здесь мало, а крабов много. Поэтому они набиваются туда целой грудой. Приподнимешь камень, и из-под него разбегаются, мелькая полосатыми длинными ногами, десятки крабов величиной с пятак или чуть больше. Береговые крабы отлично живут в неволе. Мы привезли их в Москву, и они долго жили на дне аквариума с камнями и тонким, в сантиметр, слоем воды. Кормить их можно, как и других крабов, кусочками рыбы, водорослей, мотылем и т. д.

И, конечно, здесь, как и везде в Приморье, у берега в воде полно крабов канцеров. Мы решили было зарисовать все варианты их окраски, но потом оставили эту идею. Почти нельзя встретить двух совершенно одинаковых.

Как-то, плавая в поисках добычи. Герман увидел быстро движущуюся по дну створку ракушки величиной чуть больше пятака. Ее нее на спине краб дориппе, придерживая ношу двумя задними парами ног, тонких, искривленных и закинутых на спину.

Что ж, среди массы лежащих на дне створок погибших моллюсков крабик, прикрытый такой же раковиной, может считать себя надежно скрытым от врагов. Возможно, мы тоже видели крабов дориппе, но просто не обращали на них внимания, принимая именно за то, чем они хотели казаться.

При некоторой фантазии крабику можно приписать и другой мотив, по которому он скрывает от мира свою спину. Если раковину отнять, то (опять-таки при некоторой фантазии) можно увидеть в выпуклостях и бороздках панциря сходство с классической маской злобного самурая, как его рисовали художники и изображали актеры на сценах в Японии. Этого краба так и называют — «голова самурая» или еще — «стыдливый краб».

Несколько раз мы находили здесь самых крупных, так называемых охотских, раков-отшельников. В качестве убежища они использовали большие раковины моллюска нептунеа. Сильные ноги с гребнями шипов и массивные клешни придают этому отшельнику угрожающий вид, но стоит только взять его в руку, как весь рак исчезает в раковине, прикрывая вход шиповатой клешней. Иногда попадались и гребенчатые отшельники в излюбленной ими оранжевой губке. А больше всего было зеленых маленьких отшельников Миддендорфа. Они то перебегали между камнями и кишели в зарослях зостеры, то ловко карабкались по ее листьям, придерживаясь тонкими лапками и обирая клешнями всякие съедобные кусочки.

Зостера тянулась полосой вдоль берега, образуя местами широкие лужайки. Ее заросли были разреженными по сравнению с пышными джунглями других районов. Но населена она была густо, и ее жители были доступнее для нас.

Мы собирали с листьев и с грунта небольших моллюсков лептотир с коричневато-красными раковинами и темно-серых тегул с лиловатым отливом. У основания ноги тегулы расположены особые выросты мантии. Когда этот моллюск передвигается, торчащие из-под раковины тонкие, как щупальца, выросты непрерывно шевелятся, дотрагиваясь до окружающих предметов.

При помощи сачка на короткой рукоятке можно было наловить в зостере массу мелких креветок. Они были не больше черноморских креветок палемонов, но окрашены значительно ярче и разнообразнее. Одни были изумрудно-зеленые, другие красно-коричневые с бирюзовыми полосами, третьи покрыты разноцветными мелкими точками, алыми, коричневыми и синими. Попадались и молодые полосатые чилимы.

Еще в первый свой визит я обратила внимание на участок дна, покрытый небольшими кочками из гравия. При ближайшем рассмотрении каждая кочка оказалась составленной из нескольких десятков мелких камешков, а внутри под этой броней сидел серый еж. Их было здесь очень много и все они прикрывались камнями. Конечно, спрятаться им больше негде, крупных скал с расселинами нет. Но от кого все-таки они прячутся?

Да, на косе было всегда интересно, и с пустыми руками мы отсюда никогда не уходили.

Разумеется, собирая животных для работы, мы не забывали и излюбленных нами промысловых гребешков. Сборы происходили на глубине трех-семи метров. Мы соревновались, кто больше наберет ракушек за кратчайший срок.

Даже зная, что с поверхности воды все предметы, лежащие на дне, кажутся сильно увеличенными, невольно обманываешься, увидев гребешок величиной с суповую тарелку. Ныряешь к нему, протягивая руку и раковина уже много меньше. Хватаешь ее и одновременно оглядываешь дно в поисках другого гребешка, но их не так-то уж много. Один или два на три-четыре квадратных метра считалось у нас хорошим местом. Водолазы говорили, что, с их точки зрения, есть смысл добывать гребешков, если на каждом квадратном метре находишь по два-три. А бывают скопления, где раковины лежат сплошным слоем, налегая друг на друга, как черепица.

Переплывая от гребешка к гребешку, понемногу наполняешь сетку. Каждая ракушка величиной с очень большое блюдце. Десяток их уже оттягивает руки и слегка притапливает сборщика, хотя в воде они несколько теряют в весе по известному закону Архимеда. Зато удобно нырять: сумка так и тянет на дно. Всплывать много хуже. Надо сильно оттолкнуться от дна и, что есть силы работая ногами и свободной рукой, скорее выбираться на поверхность. Очень удобно, когда подгребаешь рукой, в которой зажата широкая раковина гребешка. Она служит как бы веслом.