Константин Бобошко - Радуга под окнами

Мама! — кричат дети. — Мама! Мы тебя накормим. Только вернись!

— Ку-ку, ку-ку, ку-ку! Не надо меня теперь кормить. Мне в лесу теперь корма хватит.

Летит она по небу, а дети за ней по земле бегут, кричат, зовут ее назад. А мать-кукушка не верит им и отвечает все время одно и то же:

— Ку-ку! Поздно обо мне заботиться. Ку-ку!

Но потом, когда прошла у нее первая обида, пожалела мать-кукушка своих детей и горько заплакала. И там, где падали ее слезы, вырастали красивые цветы. Их так и назвали — «кукушкины слезы».

Только из-за козней богини Геры могучий Геракл, имя которого означает «прославленный герой», не стал властителем Греции. Ему пришлось служить хилому, глупому и трусливому царю Еврисфену. И коварная Гера подсказывала своему подшефному царю, какие приказания давать Гераклу, куда посылать его.

Первым делом Еврисфен послал нового подданного на битву со страшным немейским львом. Каждый день то овца из стада, то ребенок из селения, то мирный путник с дороги пропадали бесследно. Даже мужественный воин с мечом и щитом не выходил из лесу, в котором жил хищник.

Убить льва Еврисфен и приказал Гераклу.

Однако сколько ни расспрашивал юноша людей, живших около леса — обиталища страшного льва, никто не хотел показать ему дорогу к логову хищника, никто не отваживался проводить его.

— Лев сам найдет тебя, только ты углубишься в лес, — говорили ему. — И сразу же растерзает…

Геракл один отправился в лес. Деревья заступали ему дорогу и удивленно качали ветвями, когда он обходил их стволы и шел дальше. Кустарники цеплялись за него своими колючками, чтобы задержать. Птицы кричали при виде его во все горло, чтобы испугать его и заставить вернуться. Но он смело шел вперед и внимательно смотрел на землю, отыскивая следы зверя.

Лев издали почуял врага и зарычал так, что от страха задрожали деревья. Юноша поднял лук и пустил стрелу прямо ему в глаз. Лев мотнул головой — и стрела, что соломинка упала на землю. В тот же миг хищник сделал огромный прыжок. Он хотел раздавить дерзкого пришельца лапой. Но Геракл увернулся и ударил льва по голове дубинкой. Она отскочила с такой силой, что вырвалась из рук юноши. Однако лев повернулся и побежал в чащу леса.

Смельчак отправился по его следам и вскоре увидел вход в пещеру. Он бросил на землю лук со стрелами и, ощупывая стены, стал пробираться в логово хищника. Лев, наверное, только и ждал этого. Он вскочил на грудь Гераклу и вонзил в нее свои стальные когти. Но герой сжал горло зверя могучими руками и задушил его.

Он хотел взять с собою всю тушу льва. Но она была настолько тяжелой, что могучий Геракл не мог ее приподнять. Тогда он снял со зверя шкуру вместе с головой и вышел из лесу.

Боги Олимпа пришли в восторг от мужества Геракла. Они стали советоваться, каким образом увековечить беспримерный подвиг.

— Я создам цветок, — сказала богиня Флора. — Он будет вечно напоминать окровавленную пасть хищника, угрожавшего людям.

Олимпийским богам понравилась эта мысль. Тогда Флора создала цветок, получивший название «львиный зев», и рассадила его на земле.

И с тех пор, пережив героев и богов, цветок раскрывает свой красный зев, чтобы угощать сладким нектаром шмелей и пчел и доставлять удовольствие любителям цветов.

Разговор пойдет сейчас не о декоративных цветах, а о цветах, которые издавна чувствуют себя на кухне на одних правах с луком, вермишелью, картофелем и даже сливочным маслом. Они также употребляются в пищу.

И, как это ни покажется странным, таких пищевых цветов не так уж и мало…

Ну, взять хотя бы всем известную пахучую гвоздику.

Сверкающие каплями утренней росы яркие цветы в палисадниках — ее случайные однофамильцы.

Сушеные бутоны пряной гвозди′ки чаще всего можно встретить в солениях. Подадут на тарелке хрустящие на зубах огурцы или словно накаченные рассолом блестящие помидоры. На них кое-где поприлипали плоские семена укропа и пристали эти самые коричневые гво′здики заморских бутонов.

Кладут гвозди′ку и в тесто. Но здесь ее можно обнаружить только по запаху. Для теста пряность размалывают в порошок.

Эту книжку, когда она еще не была напечатана, многие читали и делали свои замечания. Попала она в руки одного школьника. Называть его как-то неудобно — со временем он, может быть, переменится и станет совсем другим. Школьник этот много читал. Больше всего ему нравились книжки про пиратов, истрепанные, как паруса фантастических бригов морских разбойников. Читал про охоту на слонов и войны с краснокожими. Готовя уроки, он клал на учебник дряхлый роман и мечтал о путешествиях, приключениях и славе.

Эту книжку он начал читал, с оглавления. И как только находил заголовки, вроде «Пленники Буен-Ретиро», «Пленник, вырвавшийся на волю» или «Цветок кровавых междоусобиц», быстро отыскивал нужные страницы и читал, что называется, взахлеб. А вот «Гво′здики для теста и солений» он перелиснул, даже взглядом не удостоив.

— Почему? — спросили его.

— А что может быть интересного в тесте?

— Но знаешь ли ты, что ломоть хорошо выпеченного хлеба, который тебя чуть ли не силой заставляют съесть за завтраком или обедом, — величайшее изобретение человеческого ума? Может быть, его значение в истории человечества больше, чем открытие электричества и изобретение стали…

Но «пират» и «путешественник» листал страницы и даже не слушал. Что было с ним делать?

— Скажи, какое дерево растет под твоим окном? — спросили у этого любителя всего необычного и диковинного.

— А кто его знает! Клен. А может быть, и бузина… Вот в Африке растут баобабы — это да! Десять человек за руки возьмутся и то не обхватят…

И сразу как-то жалко стало школьника. Он не был слепым, но, как ни странно, ничего не видел. Даже попади он в Африку, умер бы от скуки. Ведь не стал бы он тридцать три раза в день просить своих проводников браться за руки и обхватывать толстющий ствол удивительного дерева. А ничего другого, кроме значительной толщины ствола, он про него не знал.

Не быть такому школьнику путешественником!

А если он и поедет куда-нибудь, то все равно ничего нового не узнает. Просто увидеть не сможет. Не зная старого, привычного, ему не с чем будет сравнивать все новое и все необычное, что встречается в чужих краях.

После разговора подумалось: один ли он такой мальчик среди наших школьников? И еще появилась мысль: а не убрать ли эти самые «Гво′здики для теста и солений»? Раз среди читателей найдутся такие, что не заинтересуются ими, то зачем же оставлять неинтересное? Но все же решил оставить.