Сергей Кучеренко - Рассказы о животных

Особенно губительным стал промысел со второй половины позапрошлого века, когда в поисках Северного морского пути и в попытках достичь Северного полюса во льдах побывало множество экспедиций. Большинство, если не всех, встречавшихся медведей убивали — из-за прекрасной шкуры, резерва мяса и жира и даже просто так. За год их отстреливалось не менее трех тысяч.

До появления в Арктике охотников с огнестрельным оружием полярный медведь человека не боялся, а обладая невероятным любопытством, которое у него сильнее страха и голода, смело подходил ко всему непривычному. С людьми вел себя не просто безбоязненно, но и дерзко. Роберт Перри в прекрасной книге «Мир белого медведя» описывает жуткие картины разбоя и людоедства этого зверя.

Но близкое знакомство с человеком перерождало медведя, он становился осторожнее, «благоразумнее», быстро усваивая, что вольности здесь очень опасны. Примерно так же, как перерождался амурский тигр в уссурийской тайге из агрессивного в «почтительного». Наука эта стоила тому и другому хищнику дорого.

Сокращение поголовья белого медведя стало хорошо заметно уже в конце XIX века, да иначе и не могло быть. Судите сами: в начале XX века датчане, и только у восточных берегов Гренландии, убивали не менее двухсот медведей за сезон, а норвежцы в Гренландском и Баренцевом морях — до 800. С 1924 по 1940 год численность полярного медведя сократилась наполовину. Есть основания считать, что и до 1924-го, и после 1940 года темпы этого сокращения были сходными.

И все же охота на белых исполинов продолжалась. На Аляске в послевоенные годы за ними гонялись даже на самолетах. Навалились на них эскимосы и индейцы: шкура белого медведя стала модной, цена на нее поднялась до двух тысяч долларов.

Спасать белого медведя от истребления впервые начали в нашей стране. В 1938 году у нас запретили стрелять его с судов, в 1956-м вообще закрыли на него охоту. Ученые и общественность обратились к приполярным государствам с призывом последовать примеру нашей страны. В 1965 году в городе Фэрбенксе, на Аляске, состоялось Международное совещание по проблемам охраны белого медведя. Он включен в Красную книгу редких и исчезающих животных Земли. Была создана специальная комиссия по этому зверю из ученых Советского Союза, США, Канады, Дании и Норвегии, первым председателем которой был избран наш соотечественник, лучший знаток белого медведя, зачинатель и поборник его охраны доктор биологических наук С. М. Успенский. Сначала повсеместно ограничили охоту, а в 1974 году заключили соглашение о международной охране этого великолепного зверя.

И численность нашего белого странника стала возрастать. По-прежнему не испытывая страха перед человеком, но приобретя осторожность, он сплошь да рядом подходит — правда, без злого умысла, а просто из любопытства — к поселениям, станциям и экспедиционным лагерям и становится «своим человеком». В трудное время кормится кухонными отбросами, попрошайничает. Агрессивности, как правило, не проявляет. Побудет около жилья людей и уходит в свои льды. Удивительный это зверь — могучий и добродушный.

Случаи гибели людей от белого медведя крайне редки и происходят обычно по вине пострадавших: этот зверь при всем своем добродушии не любит насилия и преследования.

Я как-то смотрел чудесный фильм о белых медведях, где они сняты в совершенно естественных условиях, без каких-либо павильонов и декораций, и поражался: громадные хищные звери подходили к людям вплотную, а утолив любопытство, мирно удалялись. Будто говорили: нас не тронешь — мы не тронем…

Северный олень не отличается ни красотой, ни благородством осанки, ни грацией в движениях. Туловище и шея у него длинноваты, а ноги коротковаты, и от этого он выглядит приземистым, даже неказистым. Нет в нем прелестной стройности пятнистого оленя или косули, горделивой осанки изюбра или марала, мощи лося. И нравом он прост, без хитрости. Даже рогами дитя тундры обойдено — они кустисты, малосимметричны и далеко не так красивы, как у родственников по семейству. Правда, их носят и самцы, и самки.

Но и у северного оленя есть много преимуществ и достоинств. Он не грациозен, но как неприхотлив и практичен! Всем своим складом, вплоть до мелочей, олень великолепно приспособлен к трудному существованию в самых суровых краях Земли. Зимой у него плотная, изумительно теплая «шуба», в которой не страшны свирепые морозы и пронзительные ветры. Его ноги очень подвижны в суставах, а копыта большие, с острыми краями, широко раздвигающиеся, с густой щеткой крепчайших волос между роговыми пальцами. С такой «обувью» весовая нагрузка на снег у северного оленя гораздо меньше, чем у пятнистого, благородного или другого родича. Меньше даже, чем у лося, и не просто меньше, а в четыре раза. Не копыта, а снегоступы. Они выручают не только в снегах, но и в топи непролазных тундровых болот, которые для него тоже свой дом. Благодаря подвижным суставам ему не страшны ни глубокий снег, ни гололед, ни кочки.

Северного оленя с полным правом называют «вездеходом» еще и потому, что он легко и быстро плавает, без труда и страха преодолевает такие широкие реки, как Енисей, Лена или Амур, и даже морские проливы шириной в несколько километров. Северный олень быстр и неутомим в беге. Марафонскую дистанцию в 42 километра 195 метров преодолевает всего за один час три минуты, а на более коротких расстояниях пятидесятикилометровая скорость ему дается легко и свободно.

А какая поразительная выносливость: с вьюком до 80 килограммов домашний олень может за день пробежать 100–120 километров!

За быстроту, выносливость и легкость бега его называют «земными крыльями». Мчится олень под окрики погонщика ровной размашистой рысью, будто не тянет он тяжелые нарты, или не взгроможден ему на спину вьюк, или не сидит на нем седок. Да не по дороге мчится, а по заснеженной тундре, зарослям низкого цепкого кустарника, болотам, торфяникам, кочкам. Погонщик устает покрикивать, а он все бежит: покорно, безропотно и даже как-то старательно.

Оттого-то так понравилась народам Севера песня: «… пароход — хорошо, самолет — хорошо, а олени лучше». Олени никогда не подведут, всегда выручат.

Вот только на скалах и горных кручах наш герой слабоват: не приспособлен к ним. Но зачем ему они? Пусть там живут горные бараны. А оленю милы совсем другие места: тундра, разреженные заболоченные леса, мари, пологие лесистые горы.

Олень не только стремителен в беге и вынослив, он еще чуток и осторожен. У него тонкое обоняние, отличный слух и неплохое зрение. По ветру опасность может зачуять за два — три километра. Это домашние олени к человеку привыкли, а попробуй подойти к дикому, или, как их называют, «дикарю», за 500–700 метров!