Владимир Данилов - Семнадцать перышек

Три дня поверх грузов в моей лодке лежали спиннинги. И все эти дни, высаживаясь на берег, мы по-прежнему старались не пропустить какой-нибудь след отряда геологов. Но больше следы не попадались.

Мы уже решили, что за отрядом прилетел гидросамолет и геологи давно вернулись на свою базу. Но наши догадки не подтвердились. К полудню в конце длинного плеса, под высокими лиственницами, мы увидели две белые палатки. Возле них дымился костер, и трое людей, заметив наш «флот», в изумлении замерли на берегу.

Встречная волна сводила на нет скорость течения. Мы налегли на весла, чтобы помочь реке, и через полчаса уже пожимали руки геологам Эвенкийской экспедиции из Красноярска.

В их отряде было столько же людей, сколько и в нашем. Геолог Антонина Андриановна, радист Виктор Королев и рабочий Виктор Захаров, которого, в отличие от Виктора-радиста, в отряде в шутку звали Захаркой.

Уже через минуту стало ясно, что мы встретили настоящих друзей. Они вот уже полтора месяца как не видели людей, мы — двадцать пять дней. Мы говорили, говорили и не могли наговориться. Разошлись по своим палаткам, когда в костре потухли последние угли.

Наутро нам надо было отправляться дальше, а за их отрядом в этот день прилетал самолет.

Когда наши лодки были загружены, я отдал обоим Викторам их спиннинги и спросил:

— А что мне за это будет?

Может быть, с моей стороны и нехорошо было просить какой-то «выкуп» за то, что я подобрал и вернул вещи их законным хозяевам. Но мне очень хотелось заиметь что-нибудь в память об этой встрече в глухой тайге.

Парни с минуту шептались. По их жестам я не мог догадаться, о чем шла речь. Но, видно, моя просьба их немало озадачила.

Наконец совещание закончилось, и Виктор-радист сказал:

— Бери нашу тозовку [6] Тозовка — малокалиберная винтовка. !

Такой подарок за пустяковую услугу я взять не мог. А остаться без сувенира, на который напросился сам, уже было неловко.

— Да мне хоть спичку… На память… — промямлил я, жалея, что затеял этот разговор.

Вероятно, вид у меня был настолько удрученный, что оба Виктора сперва вежливо улыбнулись, а потом, не в силах сдержаться, откровенно расхохотались.

— Так бы и говорил! А то «что мне за это будет»… Такого чудака, как ты, первый раз в тайге видим.

Покопавшись в каких-то сумках, парни выложили передо мной патрон от карабина и маленькую желтую блесну «Байкал».

— Патрон усиленный, — сказал Виктор-радист. — Я такими только медведей стреляю, когда забредают в лагерь.

— Блесна тоже не простая — павловская, — от себя добавил Захарка. — Ее привез мне из Москвы знакомый геолог. Он купил ее на Птичьем рынке у старика Павлова. Есть такой в Москве старичок, сам блесны делает и на каждой букву «П» выбивает. Уловистая блесенка, потому и дарю тебе. На нее и тайменя, и ленка, и хариуса поймаешь…

Я поблагодарил своих новых друзей за сувениры, и наш отряд тронулся в путь.

Но я не собирался ловить на эту блесну. Я знал, что она вместе с боевым патроном займет свое место на моей книжной полке.

Сумеречными зимними вечерами, когда порывы ветра скребутся колючими снежинками в мое окно, я достаю с полки таежные сувениры.

Стоит потрясти над ухом патрон, и в шелесте пороха мне чудится шепот могучих кедров на берегах Северной. А павловская блесна, совершившая путешествие от Москвы до Нижней Тунгуски и обратно через всю страну, лежит в такие минуты у меня на ладони и хитро подмигивает красным глазком: «Ну что, вымогатель, опять в тайгу захотел?..»

Таймень — сибирский лосось.

Гыда-яха — река Гыда.

Распадок — ущелье между сопками.

Анероид — барометр.

Амикан — по-эвенкийски медведь.

Тозовка — малокалиберная винтовка.