Джеймс Хэрриот - Среди Йоркширских холмов

— Ферма-то у меня с лоскуток, а по-вашему — коровой больше, коровой меньше… Откуда я возьму деньги, чтобы другую купить, а? Концы с концами сводить на маленькой ферме в холмах — это не шутка, вот что я вам скажу! Вы даже понятия не имеете. Собаки… чертовы собаки… твари комнатные… а это мой хлеб… да вам-то что…

Да, в первую очередь я коровий доктор, и свой хлеб я зарабатываю, главным образом обслуживая фермеров в холмах, и считаю их солью земли, но у меня достало выдержки промолчать.

Заехав на следующий день, я убедился, что корова совершенно оправилась, но мистер Базби все так же хмурился. Он меня не простил.

Несколько недель спустя, едва я вышел из дома, чтобы отправиться по утренним вызовам, меня вдруг окликнула Хелен:

— Джим! Только что позвонили. Везут собаку — она визжит от боли. Фамилии я не разобрала. Он сразу положил трубку.

Я потер подбородок. В те дни мы занимались почти исключительно крупными животными, и приемных часов у нас не было. И уж конечно, не утром!

— Кто бы он ни был, пусть подождет, — сказал я. — У Рода Туэйта вол истекает кровью. Обломил рог. Тут всякая минута дорога.

Необходимость быть сразу в двух местах — обычная ситуация в нашей профессии. Стараясь не думать о собаке, я гнал машину в холмы.

У бычка был сорван роговой чехол, и вверх на три-четыре фута бил алый фонтанчик крови, орошая все вокруг. И мы с мистером Туэйтом получили свою порцию, стараясь удержать вола на месте, пока я обрабатывал роговой отросток сульфамидным препаратом, накладывал толстый слой ваты и восьмеркой прибинтовывал ее к другому рогу. На все это ушло порядком времени, а потом еще надо было вымыться и почиститься, так что прошло больше часа, прежде чем я, с сожалением отказавшись от чашечки чая, которую предложила миссис Туэйт, поспешил назад в Дарроуби.

Я пробежал коридор Скелдейл-Хауса, толкнул дверь приемной и замер на пороге. Мистер Базби! Он сидел в дальнем углу, держа на коленях маленького корги, и встретил он меня тем же взглядом, как в тот раз, когда я приезжал к его корове.

— Где вас черт носил? — рявкнул он. (И слова те же самые!) — Я сижу тут уже распроклятый час! И я ведь предупредил, что еду.

— Очень сожалею, мистер Базби, но меня вызвали к волу, сорвавшему рог. Я не мог задержаться.

— Какой-то паршивый вол! А моя бедная собачка ждет тут в мучениях! Это неважно, так?

— Конечно, важно, но вы не хуже меня знаете, что от такого сильного кровотечения животное может погибнуть. Для фермера это было бы большой потерей!

— Большой потерей? А, вы про деньги! Ну а если моя собачка умрет? Она подороже любых денег. Ей цены нет!

— Я все прекрасно понимаю, мистер Базби. Она, я вижу, очень симпатичная. — Я замялся. — Но я не знал, что кроме дворовых собак у вас есть еще и комнатная.

— Конечно, есть. Это Франтик. Мы с хозяйкой на него не надышимся. Если с ним что-нибудь случится, это такое горе будет! А вы его бросили из-за проклятущего вола!

— Ну послушайте, я же его не бросал. Согласитесь, не мог же я оставить вола истекать кровью. Это же для фермера чувствительная потеря.

— Ну вот опять! Деньги. Вы только о них и думаете.

Я нагнулся, чтобы поднять собачку, но едва я к ней прикоснулся, как корги болезненно взвизгнул.

Глаза мистера Базби выпучились.

— Слышали? Я же вам говорил, что ему худо.

Я понес корги в смотровую. Мышцы у него были словно деревянные, и у меня не было сомнений в диагнозе. На столе я чуть-чуть нажал на шею, и песик снова завизжал. Мистер Базби застонал в унисон с ним.

Температура была нормальной, да и все остальное было нормальным, если не считать одеревенения мышц и болей.

— Он не выживет? — Фермер заглянул мне в лицо.

— Выживет, выживет. У него ревматизм. Крайне болезненное заболевание у собак, но хорошо поддается лечению. Надеюсь, он скоро полностью оправится.

— Хорошо, если не ошибаетесь, — буркнул фермер. — Только лучше бы вы сначала его подлечили, чем мчаться к волу. Что вы до денег жадны, это даже неплохо, но любовь и дружба поважнее будут, знаете ли.

Я наполнил шприц.

— Совершенно с вами согласен, мистер Базби. Подержите, пожалуйста, ему голову.

— В жизни, молодой человек, кроме денег есть и другое. Поживете с мое, так узнаете.

— Вы бесспорно правы. Вот таблетки. Давайте ему по одной на ночь и утром. Если завтра не станет намного легче, привезите снова.

— И привезу. Надеюсь, вы на месте будете. — Гнев мистера Базби улегся, сменившись ханжеской назидательностью. — Человек вроде вас, думается, должен бы знать, что такое любимая собака. Материальные блага — это ведь еще не все.

Он подхватил корги на руки и зашагал к двери, но, взявшись за ручку, обернулся.

— И я вам вот что скажу!

Я про себя вздохнул. Проповедь еще не кончилась! Мистер Базби укоризненно поднял палец.

— Не хлебом единым жив человек!

Он пошел по коридору. Франтик вдруг повернул голову и посмотрел на меня. Казалось, он уже чувствовал себя лучше. К счастью, ревматизм, хотя и поражает с ужасающей быстротой, излечивается столь же быстро.

Да, Франтик скоро станет самим собой, но я знал, что в памяти его хозяина навсегда запечатлелись мои корыстолюбие и бессердечность.

Час, когда в трубке раздался голос дарроубийского полицейского сержанта, был довольно поздний.

— По-моему, мы задержали преступника, Мистер Хэрриот. Пробирался в темноте по Докерскому проулку с маской на лице. Я спросил, чего ему там понадобилось в десять вечера, а он ответил, что идет в лавочку купить жареной рыбы с картофельной соломкой. Глупая такая отговорка, а последнее время было много случаев краж со взломом и мелкого воровства, ну мы и забрали его в участок.

— Вот как? Но причем тут я?

— Да он твердит, что ничего такого делать не собирался и что вы можете за него поручиться. Говорит, что он Бернард Уэйн и у него небольшая ферма на пустоши под Холлертоном.

Все сразу прояснилось, и я засмеялся.

— А на лице у него красный платок в белую горошину?

— Точно. Как это вы угадали?

— Потому что задержали вы Сиско Кида!

— Что-что?

Для объяснений требовалось много времени, но все сходилось.

Бернарду было за сорок, и он делил небольшую ферму с весьма внушительной старшей сестрицей. Назвать его «хозяином» было бы неверно, поскольку он только выполнял распоряжения, причем мнение мисс Уэйн о нем исчерпывалось ее любимым словечком «бестолочь».

За многие годы я привык к тому, что мои визиты на их ферму постоянно сопровождались горьким рефреном: «Вы уж как-нибудь сами управьтесь, мистер Хэрриот. А на Бернарда не рассчитывайте. Он такая бестолочь!».