Джеймс Хэрриот - Из воспоминаний сельского ветеринара

Джеймс Хэрриот не профессиональный писатель, он ветеринар. Писателю такую книгу не написать. Потому что это не сочинение, это рассказ о своей работе. О том, что накопилось за многие годы работы ветеринарного врача. О сотнях встреч, случаев, о фермерах, их коровах, овцах, свиньях, собаках, кошках. Тем не менее Джеймс Хэрриот — писатель, потому что книги его на родине и в других странах стали бестселлерами, их читают так, что этому может позавидовать любой романист. Он писатель, потому что это не биография, не рассказ бывалого человека, не мемуары. Это очень своеобразная книга, талантливая, какой, пожалуй, еще не было.

Животные, которых Хэрриот лечил, несмотря на свою бессловесность, обладают характером, у каждого свой нрав, их поведение бывает поинтереснее, чем у их хозяев. Казалось бы, работа ветеринарного врача в сельской глуши Йоркшира однообразна, утомительна и уж совсем малопривлекательна — скотные дворы, навоз, отёл, окот; чего стоят болезни этой скотины, а грубые фермеры, их невежество и требовательность. Вызовы и ночью, и в праздники. Тяжелая физическая работа, и все одно и то же из года в год. В чем тут можно найти утешение? Даже при наблюдательности, юморе. И откуда взять терпение в стычках со скупостью фермеров, с их подозрительностью, чванством. Сколько тут приходится нахлебаться и унижений, и стыда за свое профессиональное бессилие, потому что все это происходило в те времена, когда не было пенициллина, не было многих современных препаратов и оборудования.

Ощущение однообразия или тягостности своего дела никогда не позволило бы сохранить в памяти мозаику всевозможных эпизодов, все подробности прошедших лет вплоть до масти, физиономий рогатых пациентов — какой-нибудь козы Тины или пса Рипа. Что же это за чудесное свойство — память автора? Откуда все эти детали, подробности, эти голоса, мычание, брыкание давно ушедших из жизни тварей, о которых помнит он один? Откуда это неистощимое терпение и к людям, и к животным? Конечно, прежде всего от любви.

Автор любит и сострадает всем больным как врач. Пусть скотский, но врач, и, конечно, этика врача соблюдается им в полной мере и пронизывает всю его практику. Так-то оно так, но тут явно заключено нечто большее. И любовь его, она ведь тоже должна чем-то питаться, она имеет свои истоки. Какие? Что же они такое, в чем главный секрет и деятельности, и жизни Дж. Хэрриота? В том, наверное, что все живое, с которым он имеет дело — будь то пес Бренди и его хозяйка миссис Уэстби, телка Джека Скотта и сам Джек, — все они для него одинаково создания божьи и в этом смысле как бы равноправны. Недаром один из его четырех больших сборников называется в оригинале «Все они божьи создания» (в русском издании «И все они — создания природы»). Созданные Творцом, имеющие искру божью, они все — чудо, они — венец творения, достойные благоговения. Это, может быть, высшая форма любви, когда Природа обожествляется, когда нет места самомнению человека как высшего создания. Для Хэрриота у человека нет никаких преимуществ, и человек у него отнюдь не превосходит своих скотов. Существование кота Фреда облагораживает существование его хозяина, угрюмого Уолта Барнетта. Кошка — единственное существо, которое сумело в этой черствой душе пробудить чувство привязанности и любви. Каковы права человека в этом мире? За что его считать царем природы, ее властелином? Только право сильного. Никакого другого права нет у человека над другими животными, над всей гармонией Природы. Но разве это право?.. События семейные, личные, судьбы фермеров, их детей, отношения мужей и жен, их болезни — все это густо перемешано с злоключениями их животных, с их бедами и радостями. Это единый мир, совместное бытие — равно великое, равно зависимое и равно чувствующее.

Для Дж. Хэрриота «все они» именно создания божьи. Истинно религиозное, возвышенное отношение ко всему живому питает его любовь. Отсюда бьет неиссякаемый источник его доброты и терпения, сочувствия к страданиям любой бездомной собаки.

Все его книги преисполнены этой любовью, как и его душа. Здесь нет никакого зазора между написанным и пережитым. Поэтому, читая страницу за страницей, как будто соприкасаешься с любящей душой этого человека, и нет между нами и автором литературных красот и находок, нет языка, нет стилистики. Хотя все это наверняка присутствует, но в том-то и счастье наше читательское, и талант автора, что это никак не осознается.

Любовь, забота, сочувствие каждой страдающей твари, которой он отдавал всю душу, силы свои, и порождали личностное отношение, вернее, взаимоотношения; поэтому-то они так запечатлевались в памяти — спасенные им и те, кого он не мог спасти.

Хэрриот лечит животных, но через них помогает людям, его рогатые, хвостатые, мычащие, летающие пациенты помогают раскрыть человеческие характеры ярко и глубоко с неожиданной стороны.

Почти ни разу Дж. Хэрриот не осуждает, не бранит фермеров, хозяев — тех из них, кто унижал его, был жесток, зол. Он не позволяет себе высмеять их невежество или хамство, отплатить в этой книге своим обидчикам. Настойчивость, с которой он ищет в человеке доброту, а находя, восхищается ею, может, самое удивительное. Ему ведь приходится иметь дело с людьми не по выбору, он обязан являться к самым разным людям, все выслушивать — капризы и самодурство, глупость и хамство. Но и люди для него — нравственные пациенты, и их он лечит своим терпением и любовью.

Я все время говорю «книга», хотя речь идет о книгах, которые писались одна за другой уже не молодым автором; он выбрал из своей обширной практики истории самому ему наиболее близкие, в которых отражены его жизненный путь и нравственная философия. На родине автора, в Англии, его книги пользуются успехом почти удивительным, если учесть, что нет в них ни острого сюжета, ни секса, никаких литературных новаций. Эта книга старомодная и тем не менее актуальная, я бы даже сказал — опережающая время. Успех ее не только в Англии, но и во всем мире, если вдуматься, обусловлен острой нехваткой добра и душевности в нашем мире. Людям не хватает примеров нравственной красоты, жизни во имя высоких идеалов. Альберт Швейцер, мать Тереза, Андрей Сахаров — таких людей слишком мало. Слишком ожесточенно, бесчувственно к страданиям человеческим нынешнее время.