Карл Гагенбек - О зверях и людях

Очень интересный случай, подробности которого больше могут интересовать специалистов, чем читателя, произошел у меня во время болезни индийской буйволихи, которая заболела у себя на родине еще до отправки. У нее по невыясненной причине началось сильное воспаление носа. Животное сильно лихорадило, и оно худело на глазах. Исследование показало, что воспаление произошло от нарыва, наполненного червями. Бедную буйволиху сначала стали лечить научными методами, однако улучшение не наступило. Но вот однажды пришел старый индус, который заинтересовался больным животным. Когда ему сказали, что было испытано много разных средств и все оказалось напрасным, он улыбнулся в ответ и сказал, что вылечит буйволиху за один день. Мы все равно считали животное потерянным и охотно дали согласие на опыт. Он исчез и вернулся через несколько дней с пучком цветущих веток неизвестного нам кустарника. Все, что я могу сказать об этом растении, это то, что его цветы распространяли довольно резкий, одуряющий запах. Этот пучок индус крепко привязал к хвосту животного. Буйволиха, обеспокоенная этим, начала обмахиваться хвостом и бить им себя по голове, пытаясь сорвать ветки с хвоста. Тем самым она приводила их в соприкосновение со своим носом и пастью. Через некоторое время черви, словно одурманенные, посыпались сами из носа. Нарыв вскоре зажил, и животное выздоровело окончательно.

Медведи

Так же просты, как этот домашний способ, — конечно когда их знают, — и все другие лечебные средства, которые я сам нашел, создав со временем стройную систему подобных методов лечения. Я всегда при лечении различных болезней, кроме заразных, старался пользоваться старинными домашними средствами. Да было бы совершенно невозможно звать каждый раз врача, когда кто-либо из моих тысяч питомцев заболевал насморком или повреждал себе ногу. В качестве примера, когда в подобных случаях благодаря наблюдательности и сообразительности я добивался успешного результата, могу привести случай с белым медведем. У него вследствие недостатка движения — а у прежнего хозяина медведь содержался в тесной клетке — когти на задних лапах не только вросли в мясо, но прямо-таки прошли насквозь и вышли наружу. Подобные неприятности случаются с белыми медведями довольно часто, так как они имеют привычку при каждом повороте садиться на задние лапы всем туловищем. Я приказал сколотить большой пересадочный ящик и заставил медведя перейти в него из большой клетки. Спереди ящик был снабжен решеткой, на которую медведь становился, когда я с несколькими сторожами кантовал ящик. Это было сделано для того, чтобы обрезать животному когти, не связывая его и не подвергая наркозу. Когда медведь встал на ноги, ящик при помощи веревок подняли на козлы. Затем я подлез под решетку и стальными щипцами для резки проволоки обрезал ему когти, предварительно крепко привязав сначала одну, потом другую ногу. Отрезанные когти можно было сравнительно легко отделить от воспаленного гниющего мяса. После того как операция была закончена, медведь перекочевал в другую клетку, пол которой был выложен цинковыми листами. Я приказал наполнить клетку наполовину водой; таким образом, медведь был вынужден лежать задними лапами в воде, которую постоянно меняли и охлаждали. Через две недели медведь совсем выздоровел и был продан по высокой цене в один из зверинцев.

В животном мире широко распространена также любовь к алкоголю и сахару. Я не скажу ничего нового, отметив, что скаковым лошадям дают перед скачками шампанское и этим же вином протирают им ноздри. Давно всем известно, что обезьяны охотно пьют вино и водку, а читатель вспоминает подвыпившего слона, который при перевозке причинил мне много неприятностей и, наконец, во хмелю уснул, растянувшись на соломе. О спаивании водкой медведей — к тому же с очень жестокой целью, вызывающей возмущение каждого любителя животных, — я узнал случайно при продаже нескольких европейских медведей владельцу одного зверинца Мальфертейнеру. Когда я передавал ему медведей, то заметил, что его клетки были ненадежны для таких необыкновенно крупных и сильных экземпляров. В это время подоспел как раз цыганский табор, проявлявший большой интерес к медведям. Мальфертейнер узнал, что у них водятся деньги и перепродал приобретенных медведей этой компании предсказателей будущего и бродячих лудильщиков. На вопрос, как они думают везти купленных медведей, которые еще не были дрессированы, без клеток и какой-либо вспомогательных средств, цыгане только лукаво улыбнулись и ответили, что это уже их дело. Первое, что сделали цыгане, когда звери перешли в их собственность — это заставили их два дня голодать. Затем они притащили бочку сельдей. Несмотря на отвращение к подобной пище, косолапым пришлось покориться. Голод сильнее отвращения. На третий день медведи съели все селедки и почувствовали страшную жажду. Однако, их новые жестокие хозяева воды не дали, а подсунули чан с подслащенным спиртом. Медведи жадно набросились на вкусную жидкость, перепились и уснули крепким сном. Тогда цыгане бесстрашно вошли к ним в клетку и клещами выломали у совершенно безопасных зверей клыки и вырвали когти. Они не думали о том, что медведи могут проснуться во время операции. Вырывая животным когти прямо с мясом, эти люди не испытывали никакого сострадания. Одновременно обоим медведям продели сквозь ноздри железные кольца и на шею надели цепь, проходящую через носовое кольцо. Закованных и теперь уже беззащитных животных цыгане погрузили на телегу и уехали с ними. Через несколько часов, уже в пути, медведи проснулись, упали с повозки и должны были на цепи следовать за своими хозяевами. В довершение всего цыгане надели им намордники, которые были, впрочем, совершенно излишни, так как наполовину еще пьяные и слабые от боли животные и не думали о нападении на своих мучителей.

В 1908 году я задумал основать в Штеллингене первую немецкую страусовую ферму. Спустя год мой проект уже был претворен в жизнь. На большой поляне разгуливали сотни страусов всех африканских видов, обитающих на пространствах от мыса Доброй Надежды до Голубого Нила. Среди них уже было много молодых птиц, выросших в Штеллингене. Наибольшее удивление вызывал, однако, инкубатор с такими же инкубационными аппаратами, как на калифорнийских страусовых фермах. Мы наблюдали, как страусы вылуплялись из яиц, подсушивались на песке, обогреваемом змеевиками с паром, и первые дни питались крошечными кусочками яичной скорлупы. Хорошо обогреваемое помещение было окружено толстыми стеклянными стенами. Внутри инкубатора был устроен небольшой засеянный люцерной луг, на котором молодые страусы паслись первые дни. Позднее они по своему желанию могли через стеклянные двери выходить наружу и получать на воле ту же пищу, что и взрослые птицы. Спустя полгода у подросших молодых страусов обрезали перья — мучительная процедура, повторяемая каждые девять месяцев.