Павел Мариковский - Муравьи, кто они?

Но вот муравьи выстроились цепочкой, и каждый стал перебрасывать песок друг другу. Живой конвейер казался еще более интересным. Он, видимо, предназначался для освобождения прохода от глубокого завала, так как струйки летели из темного отверстия, ведущего в подземные лабиринты.

Иногда конвейер распадался, и вместо одной длинной цепочки становилось две или три коротких, но быстро восстанавливался. Очень часто один из участников этой живой машины исчезал, очевидно, отправляясь по другим делам или просто утомившись от однообразной работы. Его место мгновенно занимал другой. Но что поразительно! Выбывший из конвейера не отдыхал. С не меньшей энергией он принимался за другие дела. Очевидно, смена деятельности меньше утомляла это деятельное создание полное, казалось, неиссякаемой и кипучей энергии.

Я невольно пожалел, что со мною нет киноаппарата, чтобы запечатлеть эту необыкновенно слаженную работу маленьких умельцев. Но интересные случаи из жизни насекомых встречаются так редко, и не будешь же все время носить с собой громоздкую аппаратуру.

Обычно песчаный бегунок живет изолированными одиночными муравейниками, каждый из которых состоит из одной-двух сотен рабочих и единственной самочки. Но тут недалеко друг от друга расположилась целая колония из четырех содружественных семей. Как бы свидетельствуя о царящем мире в этом обществе, один из бегунков тащил к себе от соседей заимствованный у них небольшой пакетик яичек. Такой добровольный обмен или заимствование укрепляет дружественные отношения и препятствует враждебности.

В то время, как возле каждого муравейника трудилась аварийная команда, ликвидировавшая последствия песчаной бури, другие члены общества уже успели обежать песчаные холмы и кое-кто возвращался с добычей: маленькой мушкой, нежной незрелой кобылкой, крохотной гусеничкой, невесть где добытых среди этого царства голых песков.

Глядя на эти тельца, переполненные до предела кипучей энергией, я думал о том, что, очевидно, этим муравьям свойственно только два состояния: или безмятежный отдых в подземном царстве, или безудержная деятельность наверху в мире света и жары.

На следующий день утром, когда солнце поднялось из-за скалистых гор и обогрело пустыню, над редкими цветами пустыни зажужжали пчелы и мимо нас прошуршали крыльями дальние путешественницы стрекозы, я поспешил проведать компанию песчаных бегунков. «Вот уж там, — думалось, — царит сейчас неугомонная деятельность». Но к удивлению входы в муравейнички были пусты. Лишь несколько светлых головок с черными точечками глаз выглядывали из темноты подземелья, да высунувшиеся наружу шустрые усики размахивали во все стороны.

Странное поведение бегунков меня озадачило: не видно ни строителей, ни разведчиков, ни охотников. Что бы это могло означать? Уселся на походный стульчик и стал приводить в порядок записи, поглядывая на холмики окружающие входы в жилище муравьев.

Прошло около часа. Солнце еще больше разогрело песчаные холмики. По ним, сигнализируя пестрыми хвостиками, стали носиться забавные песчаные ящерицы-круглоголовки. Быстро, не торопясь, прополз обычно медлительный и степенный пустынный удавчик. Большая муха со звоном стала крутиться возле куста саксаула. Бегунки, такие почитатели жары, не показывались наружу.

Вдруг по склону дальнего бархана промчалось что-то серое и кругленькое, похожее на зверушку. Я не сразу узнал, что это сухой кустик перекати-поля. Затем мимо меня быстро прокатились, будто живые, пушистые шарики семян дзужгуна. Шевельнулись ветви песчаной акации, засвистел ветер в безлистных ветвях саксаула, вершина Поющей горы закрутилась желтыми космами несущегося песка, и возле меня неожиданно песок стронулся с места и побежал струйками.

Опять началась песчаная буря. За несколько минут исчезли крошечные холмики муравейничков песчаного бегунка и ничего от них не осталось. Так вот почему неугомонные бегунки не вышли сегодня на охоту! Они заранее узнали о приближении бури. Их, крошек, могло легко разметать ветром. Но как они могли предугадать предстоящее изменение погоды? Какие органы чувств с такой точностью подсказали им, что надо находиться дома и никуда не отлучаться?

Когда-нибудь ученые узнают про этот таинственный живой приборчик, спрятанный в крошечном тельце бегунка, и смогут построить подобный аппарат для своих целей.

Вообще, только ли зрение, слух, обоняние, вкус и осязание составляют набор органов чувств муравьев? Придет время, и ученые откроют многое такое, о чем мы пока даже не догадываемся.

Каждый организм привязан к определенной обстановке жизни, занимает на земле какую-нибудь одну область обитания. Есть муравьи тундры, степи, леса, пустыни, гор, низин, болот и т.п. Внутри каждой из этих зон виду свойственно селиться в еще более узкой обстановке. Несмотря на то, что муравьи обладают способностью приспосабливаться к различной среде все же, будучи привязаны к своему жилищу, иногда при изменении природного окружения могут оказаться в необычном месте...

Живописное, заросшее лесом и небольшое ущелье Бельбулак совсем недалеко от большого города Алма-Ата. Чтобы сохранить природу этого кусочка гор, там построили кордон. И сразу же, будто почувствовав безопасное от охотников место, в нем появились косули и кабаны.

Небольшой участок одной стороны ущелья был безлесным. На нем посадили березы. Прошло два-три десятка лет, и на месте посадок выросла прекрасная березовая роща.

Попав в это ущелье, я увидел в березовой роще земляные холмики муравейников. Такие холмики могли делать только подземные жители желтые муравьи Лазиус флявум, никуда не отлучающиеся из своих хором. Увидал и удивился: не может этот житель открытых луговых пространств обитать в лесу, к тому же в таком затененном. Копнул один холмик: в проделанную брешь показались желтые головки встревоженных его жителей. Копнул другую. И там тоже оказались обеспокоенные моим вторжением желтые лазиусы. Вся колония желтых лазиусов, в которой было не менее трех десятков холмиков, вопреки правилам своей жизни, обитали в лесу.

Как же так могло получиться, что муравьи отступились от своих твердо соблюдаемых правил и оказались не в своей среде обитания? Склон ущелья, до его заселения березками, без сомнения, был занят этой же самой колонией. Но постепенно, оказавшись в плену леса, они все же не покинули своих жилищ, кое-как приспособились к новым условиям жизни. К этому, пожалуй, могли быть способны только муравьи.

Большие домоседы миролюбивые желтые лазиусы так преданы своей обители, что не покидают ее даже, когда жить в ней становится трудно. Где и как они прогревали свое потомство, как растили тлей на корнях растений открытых пространств?