Игорь Акимушкин - Невидимые нити природы

Про аистов и ласточек много говорили, что их самцы и самки верны друг другу до гроба. Кольцевание показало, что это не так.

А кто верен? Мы знаем уже: гуси, лебеди, соловьи и… вороны.

Никогда бы не подумал человек, увидев токование ворон, что перед ним сцены мирного ухаживания. Самец и самка настроены очень враждебно. Глядя на них, трудно решить, кто здесь представляет слабый пол, а кто сильный. Обе птицы (внешне неотличимые) ходят одинаково, одинаковыми шагами и одинаково полураспустив крылья, одинаково угрожают друг другу: встают нос к носу с взъерошенными перьями на голове, и клювы у каждой готовы к бою. Так враждуют они и день и два. Но потом одна из ворон (самка) потихоньку уступает, нападает не так лихо, наконец, и вовсе подставляет противнику самое слабое место — затылок: один удар по нему убил бы ее. Но самец не убивает, а нежно перебирает клювом перья на затылке своей строптивой подруги, укрощение которой свершилось. Союз заключен.

В обширной группе куриных птиц, в частности у фазанов, мы наблюдаем разнообразные переходы от моногамии к типичной матриархальной семье.

Например, хохлатые фазаны, обитающие на лесистых склонах гор Центральной Азии, — моногамы. Весь год самец и самка не разлучаются даже после того, как вырастят птенцов. Живущий там же монал приходит в семью лишь после того, как выведутся птенцы. А обычный («охотничий») фазан вовсе не желает знать птенцов. Забота о них лежит целиком на самке.

У перепелов, близких родичей фазанов, наблюдаются подобные же различия в заботе о потомстве. Супружеские пары некоторых американских перепелов живут в единобрачии. Самцы же наших европейских после брачных игр навсегда покидают семью.

«Чадолюбие» каменных куропаток, или кекликов, совсем особое среди птиц:

«Самка альпийского кеклика обычно делает две гнездовые ямки на расстоянии приблизительно в сто метров и откладывает в каждую от девяти до пятнадцати яиц. Еще великий греческий натуралист Аристотель (384–322 годы до нашей эры) знал, что одну из двух кладок насиживает петух» (С. Рэтель) [11] О деятельности самцов наших кекликов мнение в науке иное: «Насиживание производит самка. Что касается участия в нем самца, то точных данных по этому вопросу нет» (В. В. Михеев). .

У страуса, который живет в Африке, есть близкие родичи в Южной Америке и Австралии — нанду и эму. Обычный страус — двухпалый, а у эму и нанду на ногах по три пальца. В остальном они довольно близки по крови, однако интересные наблюдаются у них особенности в супружеской жизни.

Стада гну, зебр пасутся в саваннах вместе со страусами. У копытных хорошее чутье, у страусов — слух и зрение. Глаз страуса в диаметре около пяти сантиметров, оба глаза весят вдвое больше мозга! Сочетание получается отличное: врагам трудно подобраться к объединенным таким образом животным.

Страусы из альянса с копытными извлекают и другую пользу: насекомые, мелкие грызуны и рептилии, потревоженные пасущимся стадом, достаются страусам на обед как питательное дополнение к зелени трав и ветвей.

Объединения с сородичами у страусов самые разнообразные — это семьи, в которые охотно принимают и чужих детей; большие стаи из сотен птиц собираются у водопоев или на хороших пастбищах. Часто старый самец водит и оберегает «детский сад» из подросших страусят: не все его дети, немало и чужих, усыновленных. Три-пять самок со страусятами, и при них один самец, и так бывает.

Много страусов-самцов гибнет под выстрелами. Остаются одинокие самки. Поэтому в последние годы страусы переходят от моногамии к полигамии. Возможно, страус и всегда был полигамом, только прежде этого не замечали.

Очень картинно ухаживает страус за страусихой. Белые крылья — то правое, то левое — он поднимает кверху. Все быстрее и быстрее чередуются взмахи, и кажется, будто белые шары парят над черной птицей. Церемонным шагом, с достоинством приближается к подруге, оба склоняют головы, тычут клювами в песок, рвут траву и бросают. Вот падает страус перед страусихой на колени, и от сильных взмахов его крыльев вьется пыль над землей. Красные ноги вытянуты вперед, а шея (тоже красная) запрокинута назад. Он крутит шеей, изгибая ее спиралью, трется головой о спину и поет: глухо шипит, булькает горлом, зверем рычит, раздувая голую шею, как баллон. «Голос токующего страуса напоминает отдаленный львиный рев!»

Признания его благосклонно приняты. И вот ведет страус страусиху к выбранному для гнезда месту — ямке в песке, часто в пересохшем русле ручья. В ту ямку он садится, а страусиха ему преподносит первое яйцо под самую грудь. Он клювом загоняет его под себя.

Примерно через день по яйцу, в среднем восемь яиц — производительность страусихи. Но часто у страуса не одна, а три подруги: старая — главная и две побочные — молодые. Эти тоже приходят к гнезду и оставляют в нем свои яйца, три-четыре каждая. Старая страусиха не гонит молодых, пока сама все яйца не отложит. Затем требует, чтобы они удалились: насиживать будет по очереди с отцом. Он — с вечера и почти до полудня. Она — днем в жаркие часы. Иногда в самый зной страусы оставляют яйца, присыпав их горячим песком, и уходят ненадолго. Солнце яйца согревает.

Иной раз подруги страуса 40–60 яиц положат в общее гнездо. Взгромоздившись на эту кучу, отец греет их, но не все согреваются как надо. Больше половины яиц, а то и все — «болтуны», то есть гибнут, недосиженные.

Страусята еще из-под скорлупы не выбрались, а уже «разговаривают» с родителями: попискивают мелодично и звучно. На 42-й день инкубации птенцы вылезают из яиц. Дело трудное: скорлупа очень прочная. Чтобы взломать ее, человек должен взять в руки молоток или пилу. Страусята, сокрушая изнутри оболочку своей «колыбели», трудятся час, а иной раз и сутки!

Но вот все выбрались и сейчас же исследуют округу: ищут съедобное и глотают камешки, которые у птиц в желудке действуют как жернова, перетирая пищу. Родители уводят потомство от гнезда. Несколько месяцев ходят с ним, оберегая от врагов и от зноя африканского солнца, раскинут, как зонт, крылья над страусятами — вот и спасительная тень!

Страусята подрастают первые дни по сантиметру в день, потом еще быстрее, и семьи страусов собираются в стаи. Шестимесячные страусы ростом уже со взрослых, а живут они, наверное, лет тридцать — семьдесят. В зоопарках, во всяком случае, при хорошем уходе долголетие страуса — полвека.

Страус — хороший отец, а нанду просто отличный! Самки-нанду только яйца несут, оставляя самцу все прочие заботы о них и о птенцах.