Дмитрий Зуев - Времена года

Еще стынут морозные ночи. А днем блистательное солнце ласкает первым теплом, расплавляет снега и лед… В Луховицах первоприлетные утки опускаются на водяные забереги Оки и журчат первые трели серебряных колокольчиков — жаворонков.

Настало чарующее время, когда мы уже в натуре видим саврасовский воздух, слышим грай его живых пернатых натурщиков.

Как всегда, вслед за грачами прилетают скворцы. Любимец детей красив черным пером с металлическим фиолетово-зеленым радужным переливом на груди. Это птица-фонограф. Она запоминает все, что слышит, пока летит к нам из Южной Европы и Северной Африки. Песня скворца — дивертисмент звуков.

Скворец всегда на виду — на вершине дерева. А вот крапивника редко кто видит. У комля дерева, в кустах, у изгороди иногда раздается звучно-мелодичный голосок. Его веселые переливы напоминают пение канарейки. Вы остановитесь, долго будете вглядываться — и вот на миг увертливым мышонком прошмыгнет рыжевато-бурая малютка и скроется среди ветвей. Имейте терпение, и увидите уморительно-комическую позу малюсенького певца: голова наклонилась, а рыжеватый хвостик смешно задран кверху. По этой отличительной от всех птиц залихватской повадке безошибочно распознается крапивник. Другое название этой птички-крошки — подкоренник.

По мелодии своей песни это, пожалуй, единственная зимняя канарейка севера. Подкоренник чрезвычайно мал — из обыкновенной канареечной клетки сразу выскакивает. Но недаром говорит русская пословица: «Мал, да удал». Крапивник хорошо переносит лютые морозы русской зимы и даже поет в стужу. Это житель не только лесов, но и московских садов, парков, огородов. У него постоянная московская прописка.

В школьном и городском саду для скворца — скворечник. А крапивнику — «королю заборов» — для гнезда надо бросить кучу сухого хвороста, насадить живую изгородь ягодных кустарников-колючек — барбариса, боярышника, терновника. И тогда круглый год будут раздаваться расчудесные мелодии! Насекомоед крапивник очень полезен как защитник садов и парков.

Не внизу, как крапивник, а на верхушке дерева стайкой усаживаются красноголовые щеглы — щеголяют красой радужного пера и приятного напева. Потому и прозвали птицу орнитологи — щегол.

Меньше ростом желтовато-зеленый чиж с ярко-желтой грудью и черными крыльями. Он любит клевать семена на ольхах и березах. В своей песне он будто выговаривает: «Пили кофе, пили чааай…»

Хорошо знаком москвичам снегирь. В марте стайки снегурок подлетают к нам с юга, пробираются на родимый север и на дорожку закусывают висюльками семян-кулонов ясеня. Это их лакомство — его не трогают другие птицы.

Есть одна птица, которая совсем не боится людей, подпускает близко к себе. Даже выстрелов не пугается. Эта доверчивая, добродушная, смелая птица — жительница тайги севера, людей не видела… Пролетом в Арктику ее можно увидеть на шишках сосны и ели, на ягодах шиповника, можжевельника, рябины, калины. С виду это изумительный красавец, только коренастой осанки. Это щур. На ягодах его хохлатый попутчик.

Пернатый незнакомец сам при встрече отрекомендуется тихим свирельным голоском: «свири… свири… стии…» Дескать, я свиристель, будем знакомы…

Над колхозными полями Московской области летают не виданные летом необыкновенно красивые птички. В полете они совсем белые, а ростом чуть-чуть крупнее нашего воробья. Птицеловы и орнитологи величают их романтической кличкой — морские голубки. Это точно: ведь они — с океана, певцы льда и снега.

Со своей летней родины, с Новой Земли, с берегов Северного Ледовитого океана, с Северного полюса пуночки прилетают к нам на зимовку в ноябре. Снегурки привыкли к широким снежным просторам, и у нас никогда не залетают в лес. Они всегда на полевых дорогах, поэтому их называют и по-другому — снежные подорожники. На обратном пути из Крыма к северу пуночки показываются на подмосковных полях только в марте, а в безморозную зиму и в феврале.

Для того чтобы побольше птиц было в садах и парках Москвы, нужно сажать рябину, калину, шиповник, облепиху, терн, жостер, жимолость, крушину, бузину.

Лучистое солнце после холодов обласкало город. Впервые москвичи увидели на нежной синеве чистого неба кучевые облака. Сверкают ручьи, и кажется, не вода в них течет, а расплавленное солнце. Солнечное сияние поутру будит птиц. Весеннее настроение у московских воробьев. Восторженному чириканью нет конца. Перезимовали, взбодрились, повеселели птицы-домоседы. Голосуют за весну. Поглядите, и вид у них изменился.

Обыкновенно весной у всех птиц происходит смена пера. А у зябликов, пуночек, овсянок и воробьев — любопытное исключение: цвет оперения меняется, но… тайком, без потери пера.

Светлая кайма на перьях, скрывавшая зимой серую окраску головы и черную шею, теперь делается у́же, и воробей, не сбросив ни одного пера, среди сугробов предстает во всем блеске летнего наряда.

В подмосковные города и даже в Москву изредка залетают и их родные братья — полевые воробьи. Те поменьше, и голосок у них понежнее. Пером они тоже отличаются: городской воробей — темно-серый, полевой — рыже-бурый. На крыле полевого — две светлые полоски, у городского — одна. Но главное отличие — в повадках. Полевой труслив, осторожен, не так смел, как ко всему привыкший, ко всему приученный московский воробей.

Москвичи пригляделись и не замечают воробьев. А ведь это особенные птицы в царстве пернатых. У них три преимущества перед всеми птицами мира. Первое — самый показательный образец перекраски наряда без обычной линьки. Второе — они самые многочисленные птицы нашей планеты. Третье — только воробьи не живут в клетках и не попадают в западни птицеловов, оправдывая крылатую поговорку: «Старого воробья на мякине не проведешь…»

Городской воробей — неспособный певец. Зато страшный забияка и драчун. Но и он солнечное мартовское утро встречает истошным, неугомонным чириканьем — тоже воображает, что хорошо звучит его голосок…

По тротуару вприпрыжку скачет воробей, взлетает из-под самых ног. Скоком-поскоком подпрыгивает под автомашины, под колеса грузовиков. А то садится на ступеньках у двери булочной: соображает, где перепадут крохи.

Летом воробьи — самые ярые защитники зелени. Птенцов первого выводка они кормят личинками яблоневого долгоносика — злейшего врага садов. И не потому ли так любил воробьев Мичурин?