Михаил Кречмар - Мохнатый бог

И так же кончат.

Анатолий Кочнев, исследователь, многие годы изучавший белых медведей на острове Врангеля, — принципиальный противник всяческого оружия. При этом, я должен сказать, он — безусловный рекордсмен по общению с Умками. В значительной степени он обязан этим званием системе заповедников РФ и царящему в ней бардаку. Его забывали на полгода в ветхой избушке возле косы Руддера, рядом с сотнями трупов моржей, на которых кормились десятки полярных мишек. Они ломились к нему в жилище, выбивали из рук фотоаппарат, хватали зубами за рукава. «Я сам чувствую себя немного медведем, — объясняет мне Анатолий. — Я знаю несколько приёмов (тут он издаёт довольно мерзкое шипение), которые позволяют мне держать их на расстоянии. Вот это шипение, например, — индикатор угрозы. Медведи опасаются его и не подходят к тебе близко».

Я пожимаю плечами.

Анатолий Кочнев до сих пор жив…

Завершаю я эту книгу с чувством тревоги. В прошлом году на северо-востоке Сибири медведи по разным причинам убили пять человек. А совсем недавно в хабаровский госпиталь привезли мальчика, которого оскальпировал медведь, живший в клетке на автостоянке. Я не тешу себя в надежде, что, напечатав некую книгу, мне удастся сократить число людей, убитых медведями, и медведей, убитых людьми. Напротив — сегодня наша жизнь такова, что в Восточной Сибири людей становится всё меньше и меньше, а медведей — всё больше и больше. Всё чаще и чаще будут встречаться они с человеком. Каток цивилизации на Севере покатился вспять, и нам доводится быть свидетелями этого процесса.

Выпотрошенные бетонные коробки цехов и фабрик, размытые дороги и врастающую в лишайники колючую проволоку — вот что мы оставляем после своего отступления с Севера. И, словно любая отступающая армия, мы пытаемся напоследок урвать с него последний кусок, не считаясь ни с какими законами. Рыбаки и рыбнадзоры одинаково напоминают вооружённые банды, и Север — единственный, кто не в состоянии защитить себя от бульдозеров, сетей и выстрелов осатаневшей вольницы. Так что медведи остаются сегодня настоящими древними хозяевами востока России.

Они сумели здесь сохраниться во времена овчарок и автоматчиков, они выжили, когда за их мохнатые уши полупьяные охотоведы платили премии, они убереглись, даже когда во время разгула дикого капитализма люди пытались на них разбогатеть. Они выжили — и у них появился шанс выиграть эту землю у завоевателей.

И когда вымерзнут некогда могущественные северные города, когда отдельные племена туземцев будут и впредь бороться с алкоголизмом, сифилисом и туберкулёзом, когда вертолёт над тундрой будет восприниматься большим событием, чем выход космонавтов в открытый космос, — вот тогда на холодных просторах Восточной Азии пробьёт «время медведя».

Долго ли будет продолжаться это время — кто знает? Возможно, люди вернутся сюда в эпоху потепления климата, но это будут другие люди и другая земля. И трудно сказать, как сложатся их взаимоотношения с другими хозяевами этой земли. Тут уж невозможно что-либо предсказать.

Однако кроме вымирающих посёлков аборигенов и отдельных горно-обогатительных фабрик, куда вахты будут возить с материка самолётом, здесь останутся люди, которым, как всегда, не будет места в метрополии. Люди, у которых нет угла ни на Украине, ни в Подмосковье. Люди, которые хотят и будут жить здесь наперекор любой безумной власти.

Их будет очень мало, этих людей. Их всегда мало.

Но это именно те люди, которые способны творить чудеса.

Эти люди выращивали в теплицах розы в Заполярье — теперь они будут выращивать там огурцы и помидоры. Эти люди способны сделать самолёт из снегохода, а ездить — на самогоне, смешанном с соляркой. Они не уйдут отсюда — им некуда и незачем уходить. Они здесь на своём месте.

Именно этим людям суждено встретить «время медведя».

Моя книга написана для них.

Наверное, одно из самых древних и романтических преданий, относящихся к медведям, связано с широко известным созвездием Северного полушария. По легенде, Диана изгнала из своего леса нимфу Каллисто, обесчещенную Юпитером. Ревнивая Юнона превратила Каллисто в медведицу, но Юпитер вознёс её на небо вместе с её сыном Аркадом в виде созвездий Большой Медведицы и Волопаса.

Интересно, что канадские эскимосы тоже нашли место для медведей на звёздном небе. Вот как, по их мнению, это произошло.

Три охотника, отправляясь на медведя, взяли с собой маленького мальчика. Когда их собачья упряжка достигла моря, охотники увидели медведя и начали его преследовать. Несмотря на то что собаки были у них очень быстрыми, охотникам никак не удавалось приблизиться к медведю. Преследуя зверя, они вдруг увидели, что медведь поднимается ввысь и сани их тоже поднимаются вслед за медведем. В этот момент мальчик потерял одну из своих рукавиц, наклонился, чтобы схватить её, и сам выпал из саней. Когда он поднял голову вверх, то увидел, что сани с охотниками уносятся вслед за медведем в небо, и вдруг все они превратились там в звёзды. Медведь превратился в звезду Нанугдьюнг (Бетельгейзе в созвездии Ориона. —М. К), охотники — в созвездие Удленгдьюн (Пояс Ориона. —М. К), а нарты — в созвездие Камутигдьюнг (Меч Ориона. —М. К.). Так до сих пор охотники гоняются в небе за медведем.

А мальчик возвратился в селение и рассказал, как он отстал от охотников.

Существует обширный цикл сказок, в которых главным героем является полумедведь-получеловек. Так, герой латышского эпоса, богатырь Лачплесис…

«…в лесу дремучем / Был рождён медведицей; / Там отец его, отшельник, / Жил, храним бессмертными. / Лачплесис медвежьи уши / От косматой матери / С богатырской дивной силой / Вместе унаследовал. / Если кто-нибудь сумеет / Уши отрубить ему, / В тот же миг его покинет / Сила непомерная…»

В российском варианте (сказка называется «Про Ивана Медвежье Ушко») дело происходило так:

«Жил поп. У попа была попадья очень красивая, и ходил медведь, и три года на неё зарился. На четвёртый её и увёл. Вот жить им, жить — родился сын, нарекли именем: Иван Медвежье Ушко. Иван Медвежье Ушко растёт не по дням и часам, и вырос он большой, и говорит матери: „Что же, мама, у нас тятенька мохнатый, а мы не мохнатые?" „А то, что, Ваня, мы русские, а он зверь лесовой". „Пойдём-ка матушка, на Святую Русь"! Она же говорит: „Где же нам уйти на Святую Русь? Он нас съест!“ Насушили сухариков и пошли. Мать идёт впереди, а Иван сзади. Он ей все ноги обтоптал. Медведь бежит следом и рычит: „Съем! Сына вырастила и ушла! Добегу — съем!" Этот, Иван Медвежье Ушко, сзади шёл. Медведь налетел, он, Иван, взял медведя за ушко, — туловище вылетело, а шкура в руках у Ивана Медвежьего Ушка осталась. Вот он и говорит: „Куда, мама, эту шкуру нести?" „Неси, сынок — говорит, — дают за неё денежки белые, денежки серебряные". Вот они пришли к попу в сад. Поп и увидел их. Она яблони сгибает, яблоки летят, а Иван Медвежье Ушко деревья сгибает да с корнем воротит. Она и говорит: „Почто ты яблони выворачиваешь?" „Да я вижу, что ты сгибаешь, и я сгибаю". Поп увидел их, узнал жену, поздоровался с ними. Иван Медвежье Ушко стал жить-поживать у попа, стал ходить на улицу, играть с ребятами. Кого за голову схватит, голову оторвёт, ногу схватит — ногу оторвёт, руку охватит — руку оторвёт. Всех соседских ребят изуродовал. Стали соседи ходить к попу жаловаться. „Что же у тебя сын за вольница? Всех ребят изуродовал". Иван Медвежье Ушко видит, что дело неладно, и говорит: „Папенька с маменькой! Скуйте мне в 30 пудов палицу! “ Вот он вышел в поле, в широкое раздолье. Кинул палицу — улетела палица под небеса. Схватил, переломил её, пошёл домой, плачет.