Стелла Брюер - Шимпанзе горы Ассерик

Остаток дня мы провели в лагере. Уильям и Тина почти все время кормились листьями кенно и темными ягодами с кустов кутофинго. Пух с моим приездом совсем успокоился и вконец разыгрался. Он увлеченно возился со своей жестяной тарелкой, волоча ее по песку, или, пристроив на голове, обходил двор. Я вошла в хижину, чтобы сделать кое-какие записи. Через некоторое время до меня донесся смех Рене и Джулиана. Пух, довольный тем, что к нему приковано всеобщее внимание, пересекал двор, совершая немыслимые пируэты и трюки. Его лицо, ладони и стопы были мертвенно-бледными, а шерсть перемазана чем-то серым. Он был похож на первобытного воина, раскрашенного в соответствии с ритуалом. Его лицо напоминало гладкую белую маску, на которой выделялись круглые темные глаза и темная линия рта. Пух нашел кучу светлого пепла, по фактуре такого же, как тальк. Его мягкость понравилась шимпанзе. По-видимому, вспомнив о мыльной пене, он тщательно натер себя пеплом.

На протяжении нескольких дней я не покидала шимпанзе, и мы каждое утро все вместе отправлялись на прогулку в долину. Зеленые стручки афзелии сделались хрупкими и коричневыми. Многие из них уже раскрылись, и темные семена высыпались на землю. У каждой горошины был ярко-оранжевый колпачок, которым она прикреплялась к стручку. Семена выглядели весьма привлекательно, но были твердыми как камни, поэтому я удивилась, когда увидела, как Тина роется в куче золы у корней афзелии и вытаскивает оттуда обгоревшие семена. Прожаренные, они легко измельчались мощными челюстями и превращались в однородную массу, по вкусу напоминающую арахис. Шимпанзе полюбили их, и вскоре Уильям и Пух рылись в золе с не меньшим рвением, чем Тина. Для меня оставалось загадкой, случайно ли Тина обнаружила, что обгоревшие семена легко крошатся и жуются, или это было еще одно воспоминание, унаследованное ею от тех далеких дней, когда она вела по-настоящему вольный образ жизни.

Наблюдая за шимпанзе, я размышляла о том, что и наши собственные предки при подобных обстоятельствах могли начать использовать огонь. На протяжении всей недели после пожара большие поваленные деревья в долине тлели и дымились, постепенно превращаясь в пепел. Слабый ветерок не давал огню погаснуть. Оставалось сделать всего один шаг и перейти от розысков редко встречающихся поджаренных горошин к сбору твердых сырых семян и намеренной их обработке в этих естественных очагах, разбросанных по всей долине.

Через несколько дней после пожара я получила известие от мистера Гейе, члена Комиссии по охране природы национального парка Ниоколо-Коба, о том, что две итальянские девушки с маленьким шимпанзе ждут меня в Ниоколо. Рафаэлла и Бобо наконец приехали! Я бросилась в Ниоколо и познакомилась с подругой Рафаэллы Барбеллой, веселой симпатичной девушкой, и с самой Рафаэллой. Одетая в запыленные голубые джинсы и вылинявшую армейскую рубашку защитного цвета, она понравилась мне с самого начала. Ее каштановые волосы были взлохмачены и покрыты тонким слоем пыли, на сильном выразительном лице горели темные глаза. В белых ровных зубах была зажата сигарета, и это лишь усилило мое первое впечатление о ней как о красивой, решительной и волевой женщине. Бобо, держась очень прямо, важно спустился к нам с веранды и с уверенным видом вскарабкался ко мне на руки. Казалось, он источает ту же решимость и уверенность в себе, что и его хозяйка. Во всем, что бы он ни делал, не чувствовалось ни малейших колебаний. Было уже поздно, и мы решили немедленно отправиться в лагерь.

Сначала Бобо сидел на коленях у Рафаэллы, потом принялся лазить по всей машине. Через некоторое время он сел ко мне и, строго глядя на меня, ущипнул за руку. Я не пошевелилась. По-прежнему не сводя с меня глаз. Бобо снова ущипнул меня, на этот раз немного сильнее. Я взглянула на него и медленно ущипнула в ответ. Бобо отодвинулся и стал возиться на заднем сиденье. Целых два года Бобо жил среди людей. Встречая нового человека, он каждый раз узнавал, боится тот его или нет, может ли он подразнить и даже припугнуть новичка. Чтобы проверить, к какому разряду людей отношусь я, Бобо решил испытать мою реакцию на его щипки. Когда он отошел от меня, я была вполне уверена, что по крайней мере на некоторое время мне гарантирована его дружба. Позднее он вновь будет испытывать меня, чтобы установить границы наших взаимоотношений, и лишь после того, как я заслужу его уважение, Бобо станет полностью доверять мне.

Я была в восторге от того, что у Пуха наконец появится товарищ, и уже представляла их с Бобо верными друзьями. Но как отнесутся к новому члену группы Тина и Уильям? Было уже темно, когда мы добрались до лагеря. Пух сидел на лестнице, Уильям возле палатки. Увидев машину, Уильям тотчас подбежал к ней и, прежде чем я успела ему помешать, распахнул дверцу. Потом залез внутрь и замер, заметив Бобо. Он был взволнован, но вел себя вполне дружелюбно. Бобо при виде довольно крупного самца попятился, явно не зная, что предпринять. Я придержала Уильяма, пока все не вылезли из машины. Рафаэлла спустила Бобо на землю, и Уильям с Пухом тотчас обступили его. Бобо прижался к ноге Рафаэллы, уцепившись за нее одной рукой, а другой ухитрился больно ударить Уильяма и Пуха. Однако оба шимпанзе по-прежнему вели себя вполне дружелюбно, и Бобо стал постепенно успокаиваться. Его жесты утратили агрессивность и сделались игривыми.

Знакомство происходило при свете походного фонаря, поэтому я не сразу заметила Тину, которая сидела на дереве кенно у нас над головами и внимательно следила за тем, что происходит внизу. Бобо все еще выглядел довольно возбужденным. Я решила покормить обезьян, чтобы дать ему время немного освоиться. Уильям и Пух получили каждый по полбуханки хлеба, Тина тоже спустилась за своей долей. Бобо я дала меньше других, с тем чтобы он закончил есть одновременно со всеми. Он казался таким хрупким по сравнению с Пухом и Уильямом, что я впервые воочию убедилась, как выросли оба мои питомца за истекшие полгода.

Покончив с хлебом, Бобо принялся играть с Уильямом. Пух попытался присоединиться к ним, но был атакован Уильямом. Бобо направился к Рафаэлле, Уильям схватил его и потащил назад. Бобо захныкал, Уильям тотчас обнял его. Мы просидели возле хижины до половины десятого, Тина ушла первой; она вернулась в гнездо и лежала там, пристально наблюдая за нами. Уильям и Бобо играли почти без перерыва. Пух присоединялся к ним, только если позволял Уильям. Я была поражена взаимоотношениями шимпанзе. Едва ли можно было мечтать о более радушном приеме!

Наконец Рафаэлла начала укладывать донельзя уставшего Бобо на крыше лендровера, пристроив там подушку. Уильям и Пух нехотя отправились в овраг к своим гнездам. Бобо отказался ночевать без Рафаэллы, и ей пришлось уложить его в своей постели. Впереди у него будет довольно времени, чтобы освоить гнездостроительство. А пока того, что он узнал о новой жизни, было вполне достаточно для первого дня.