Джон Мак-Киннон - По следам рыжей обезьяны

В Сикундоере мы провели неделю, устроившись в маленьком «пондоке» в нескольких милях от главного лагеря. Хозяин предоставил в наше распоряжение двух боев для разных услуг и паванга в качестве проводника. К превеликому сожалению, последний имел весьма превратное представление о том, чего от него ждут. Чтобы дать нам прочувствовать, что ему не даром плачены деньги, он ежедневно первую милю нашего маршрута проводил нас через отвратительное болото, непроходимую чащу джунглей и глубокие расщелины, которые надо было переходить по ненадежным тонким деревцам. На середине одного особенно шаткого стволика Кэти сдрейфила и, когда он заходил под ней ходуном, поспешно уселась на него верхом, так что остаток пути ей пришлось проделать ползком на «пятой точке», к немалому удовольствию нашего легконогого проводника.

Как-то утром нам продемонстрировали технику лесоповала. Ловкий юноша срубил два молодых деревца и крепко связал их в форме буквы Y, так что они образовали платформу вокруг ствола лесного гиганта. Цепко ступая босыми ногами, он балансировал на этих тонких опорах, широко размахивая топором. Острое лезвие крушило толстую кору, но след от каждого удара оставался ничтожный. Ясно было, что работа затянется надолго, и нас поразило, что она производится таким первобытным способом. Но молодой лесоруб отлично знал свое дело: сделав широкую насечку с одной стороны ствола, он перешел дальше и начал все сначала. Он обливался потом от напряжения и каждые несколько минут прерывал работу, выжимал грязную повязку, обмотанную вокруг бедер, и вытирал ею пот. Потребовался примерно час изматывающей работы, прежде чем громадное дерево дрогнуло и начало падать. Нанеся последний удар, лесоруб отскочил в сторону, и могучий колосс медленно склонился и с треском упал на землю. Мы измерили его шагами — в нем оказалось двести футов, он был в три раза выше, чем вековой дуб в Англии.

В своем падении сучья гиганта увлекли несколько соседних деревьев, и с одного из них бросилась в воздух рыжая белка-летяга, которой пришлось искать более надежное убежище. Она плавно пролетела около шестидесяти ярдов, села на ствол, неуклюже вскарабкалась вверх и снова прянула в воздух. Распластавшись в воздухе, с развевающимся пушистым хвостом, она напоминала красно-бурого воздушного змея, безмятежно парящего между деревьями. Кэти была в восторге от этого дневного представления, которое, как она была твердо уверена, было устроено сверх программы специально в ее честь.

В Сикундоере мы изучали ландшафты, которые в той или иной мере подвергались воздействию человека, и свое обследование закончили посещением лагеря лесных браконьеров — они без всякой лицензии валили лес всего в двух милях вверх по течению от нашего пондока.

Высокий берег, круто вздымавшийся вверх, напоминал лыжный трамплин, только без снега. На самом верху трое стройных коричневых юнцов, пыхтя и кряхтя, волокли к склону громадное бревно. Это и были лесные браконьеры. Им было никак не больше двенадцати — тринадцати лет, и ни одного старше двадцати лет мы среди них не встретили. У них были длинные черные кудри, схваченные яркими головными платками — ни дать ни взять индейцы ацтеки. Бревно было обвязано толстым канатом, и они отчаянно тащили его с помощью ржавого ворота, выбиваясь из сил, чтобы продвинуть дерево на несколько футов. Тяжело же им доставались эти футы! У них уходило несколько месяцев на то, чтобы перетащить колоссальное дерево с того места, где оно свалилось, к береговому обрыву. Драгоценная добыча последнюю сотню ярдов катилась по склону, плюхалась в воду и ждала вместе с остальными стволами паводка, который подхватит их и снесет в большую реку, где их соберут эти лесные грабители. Однако их должно было обязательно пронести мимо поселка китайской компании, и мы сильно подозревали, что многие бревна так и не доплывут до места назначения, а окажутся на лесовозной барже. Несколько бревен уже лежали в мутной воде, но не в виде аккуратных плотов, которые мы привыкли видеть у канадских лесорубов, а как попало, одно поверх другого, запутавшись в прибрежной растительности. Очевидно, эта древесина очень высоко ценилась у лесных грабителей, если они шли на такие затраты физических сил, не боясь потерять большую часть своей добычи. Ее можно было лишиться как из-за активности китайской компании, так и из-за прибрежных песчаных отмелей. При всем при том отношения между двумя партиями, судя по всему, были прекрасными, и я подумал, что они, должно быть, пришли к взаимовыгодному соглашению.

Невзирая на то что лесные работы в Сикундоере велись с большим размахом, мы видели множество разнообразных животных или следы их пребывания здесь: орангутанов, сиамангов, гиббонов, макак, белок, птиц-носорогов, шерстокрылов, оленей, кабанов и слонов. Но, хотя эти виды сохранились в районе лесоразработок, животных было меньше, чем в других районах Суматры, где я уже побывал. Даже в нетронутых районах Сикундоера дикие животные встречались редко. Верным признаком обеднения фауны было малое количество пиявок на кислой болотистой почве — но этих-то старых знакомцев мы были только рады не встречать.

Там, где работали браконьеры, хотя и медленно, но постоянно и длительное время, лес был как бы вспорот, и широкие колеи, по которым катили длинные бревна, полностью обрывали удобные «дороги» в кронах деревьев. Гиббоны с этим справились, прыгая через просеки, а шерстокрылам и белкам просто повезло, но сиаманги отступили в девственные джунгли. Орангутанам в общем ничего не стоило спуститься на землю и перейти через просеку, и мы видели несколько старых гнезд в местах вырубок, но их хозяев поблизости не обнаружили. На берегах обитали стаи тонкотелов и макак-крабоедов, а открытые места кишели самыми разнообразными птицами. Меня очень привлекали ракетохвостые дронго, и я, отдавшись на съедение комарам, провел целый вечер, сидя на корточках в засаде, чтобы снять издали хоть один кадр с этим элегантным и приятным певцом — обладателем удивительного оперения. Животные, судя по всему, уходили из тех мест, где в данный момент производила лесоповал китайская компания, но по многим признакам можно было предположить, что они вернутся обратно, как только будут убраны шумные машины. Ввиду того что наши китайские друзья получали концессию только на ограниченное время, они двигались дальше, вырубая только самые ценные породы, благодаря чему большая часть деревьев оставалась неповрежденной и лес быстро восстанавливался.

К счастью, деревья, дающие самую ценную древесину, по большей части не те, от которых зависит пропитание лесного зверья, но эти гиганты, падая, тянут за собой массу полезных лиан, эпифитов и фиговых ветвей. К тому же дороги и вырубки, остающиеся после лесоповала, делают эти районы более доступными и более удобными для наблюдения — эти соображения заслуживают серьезного внимания при оценке природных резерватов. И хотя я заметил, что многие виды не понесли особого ущерба, а некоторым даже пошла на пользу эта человеческая деятельность, орангутанам она ничего хорошего не принесла. Оранги чрезвычайно чувствительны ко всякому нарушению покоя, и, хотя некоторые из них ненадолго возвращались и строили гнезда в районах недавнего лесоповала, ни один из них не остался здесь на постоянное жительство. Все рыжие обезьяны переселились в самую глубь леса, а я уже мог судить по результатам своих наблюдений на Борнео, какое влияние это окажет на воспроизводительную активность популяции. Оранги размножаются медленно, и пройдут долгие годы, прежде чем они оправятся и снова заселят свои прежние местообитания. Честно говоря, я сомневаюсь, дадут ли им для этого достаточный срок, прежде чем рубка леса не пробьет себе путь еще дальше, в глубь их владений. Коммерческие предприятия обладают такой шириной захвата, что орангутану просто не устоять перед их напором. Он обречен на проигрыш.