Ингвалл Свинсос - Том в горах

Стало легче на душе: как-никак укрыл кота от хищных зверей. И Type пошёл варить себе кофе.

* * *

Рано утром началось преследование Тома. Охотник Type поднялся чуть свет. Кажется, он теперь разгадал, почему первый раз увидел рядом кошачий и рысий следы: они в разное время прошли. К капкану рысь тоже подходила, жаль, не попалась.

Задача не трудная, на снегу след хорошо видно. Одно только сразу же смутило Type: вверх по реке, ему навстречу, тоже тянулись рядом два следа! Словно вместе шли. А вниз один след возвращался, рысий. Теперь ошибки быть не может — не в разное время, а в одно те два следа появились. Но ведь он ночью ясно слышал, рысь кричала, ни у одного кота нет такого громкого и грубого голоса. Чудно…

И Type зашагал по льду. Река петляла, извивалась, но след шёл прямо, срезая все изгибы. Зато два встречных следа вместе петляли вверх по реке. Вместе. Да возможно ли это? Разве бывает такая дружба? Неужто ночью рысь потому кричала, что кот попал в капкан?

Ага, одиночный след свернул со льда на берег. Вверх по склону… К сетеру… Не иначе, зверь где-нибудь в засаде залёг. Скорей всего на дереве. Type даже оробел слегка. Правда, он ещё ни разу не слыхал, чтобы рысь нападала на человека, и всё-таки оторопь брала от мысли, что зверь лежит где-то на суку прямо над тропкой. Впрочем, пока след тут — вот он на снегу, — можно не опасаться. Type быстро одолел склон. Уже на луг вышел, но след всё вперёд уходит! Прямо к дому… А на лугу-то — сплошная сетка следов, тут тебе и кошачьи и рысьи вперемежку. Охотник вконец опешил: выходит-таки, что два зверя дружили между собой! Гляди-ка, к самой двери дорожка ведёт…

Но ещё больше удивился Type, когда взошёл на крыльцо: следы через лаз уходили внутрь дома! И рысь там сейчас, об этом ясно говорит самый свежий след, за которым он шёл сегодня.

Так. Что же делать теперь? Никогда ещё охотник Type не слыхал ничего подобного — чтобы рысь в доме жила! Дверь заперта. Взламывать неловко, не свой дом. Да и опасно: зверь небось только того и дожидается, сразу сомнёт. Лучше не торопиться. Type стукнул ногой в дверь и шагнул в сторону. Щёлкнул предохранитель, ружьё наготове!

Но никто не вышел из лаза. Притаившись на полатях, Том слушал, что происходит внизу. Пока там есть кто-то, его не выманишь из дому!

Шум прекратился. Том соскочил на кровать, повернулся к окну… и встретился взглядом с человеком, который, стоя снаружи, глядел на него! Это Type хотел проверить, нельзя ли через окно высмотреть рысь. Том, как увидел его, съёжился, зашипел, засверкал глазами. A Type из-под ладони, как из-под козырька, разглядел на кровати огромного сердитого чёрного кота! У него даже холодок по спине пробежал. Что-то не так… Кот! Не рысь, а кот! Совершенно точно: во-первых, рысь не бывает чёрной, и вообще, уж настолько-то он разбирается в животных, чтобы кота от рыси отличить. Кот? Да разве бывают на свете такие огромные коты?

Type попятился от окна. Вспомнилась рыба, которую он выловил в горном озере летом. Какие у неё были странные глаза — словно прямо в душу Type глядели. А когда стал он её с крючка снимать, так она вскрикнула! Да-да, вскрикнула! Бросил он её обратно в озеро, собрал свои удочки и дал стрекача. Теперь охотник Type те места далеко обходит, его силком не заставишь ловить рыбу в том озере.

И сейчас вот, нате вам, что за зверь попался: кот — и не кот! Нет уж, увольте! Это же ясно, нечистая сила в дом забралась. Подхватил Type свой рюкзак — и бегом, через луг. Бежит, а сам нет-нет да оглянется: не догоняет?

Почти до самого того дома бежал, где свою ночёвку устроил. И увидел в капкане выдру! Лежит замертво, вцепившись зубами в рябчика. Type поднял её, проверил мех. Первый сорт! Двести крон не меньше дадут.

Он понёс выдру в сетер, не думая о том, что и она погибла, не отведав добычи. Иные мысли занимали Type, мысли о том, с кем он утром встретился. Заколдованный кот! А ведь он по нему стрелял ночью… Ну как накажет его нечистая сила!..

* * *

Так Том снова стал одиноким. Он очень скучал по своему товарищу, целыми днями бродил вокруг дома и мяукал. Пелле стоял у него перед глазами такой, каким он его видел на снегу в устье ручья: недвижимый, мёртвый. Но Том не мог поверить, что Пелле пропал навсегда. Он звал друга, искал его на сеновале, в коровнике, в лесу. Иной раз до самого вечера бродил среди деревьев. Никто не отвечал ему, только хлопали крыльями птицы, спасаясь от кота.

Том сильно похудел. Охотился совсем мало. Поймает мышь — и сыт.

* * *

Но солнце поднималось всё выше в небе, дни прибавлялись, становились светлее; и наступила пора, когда Том опять ожил и стал выходить на добычу. Не одна глухарка, не один рябчик попались в его когти в сугробах да под деревьями! Том почти забыл Пелле: всё-таки их дружба длилась не так уж долго. Бывало, конечно, друг являлся ему во сне, как снились в начале осени Лиза и Пер, папа и мама. Теперь он их почти совсем не вспоминал. Приснится ему Пелле, так Том даже мяукает от радости. А откроет глаза никого. Ступай один на охоту в лес…

* * *

Вот уж и снег начал таять на буграх да на откосах. Солнце ярко светило с чистого неба, никак не хотело пускать под деревья голубые вечерние сумерки. С южной и с восточной стороны на крутых склонах проталины окружили камни и корни. Вечером отовсюду плывёт в воздухе шорох и шум предвестье весны, против которой ни снегу, ни льду не устоять.

Но другой звук занимал Тома. Он прилетел из леса однажды под вечер, когда Том, сидя на крыльце, нежился на солнышке. Так уютно: камень за день нагреется, тепло и снизу и сверху. Чу!.. Том насторожил уши, прислушался.

«Ччуфы! Ччуфы! Ччуфышш!» — доносилось из леса, совсем близко, где-то за коровником.

Том бесшумно, чуть не ползком, стал красться на звук. Что там такое? По тонкому слою льда — всё, что осталось от зимнего снега, — он подбирался ближе, ближе…

Между двух высоких сосен оголилась земля, и здесь-то он увидел, кто «чуфыкал». В сторонке маленькими шажками прохаживалась тетёрка, а два тетерева ярились, стоя друг против друга. Это один из них «чуфыкал», на его-то зов и пришла тетёрка. Откуда ни возьмись, прилетел, шумя крыльями, на ток второй косач. Первый хотел его прогнать и встретил отпор. И стоят шеи раздуты, перья взъерошены, брови от злости как огонь горят. А теперь схватились! Пух полетел во все стороны, и в горле у противников что-то булькало, рокотало…

Вот так схватка! Том даже оробел слегка. Расширившимися зрачками следил он за поединком, голова, как маятник, качалась из стороны в сторону. Снова и снова тетерева наскакивали друг на друга, били клювами, били шпорами, вырывая у противника перья. Разойдутся, отступят на шаг-другой — и снова в бой! Уже всё кругом перьями обсыпано. Нет-нет да и упадёт на вереск яркая капля крови.