Жак-Ив Кусто - Жизнь на краю земли

Наконец на утро третьего дня появляются кауашкары…

Две семьи на двух парусных лодках возвращаются с охоты. В походе участвовали муж, жена и дети, а также собаки. Подплываем к ним. Здороваемся. Они с улыбкой отвечают нам. Хотя они все гак же одеты в лохмотья, это уже не те кауашкары, что в Пуэрто-Эдене. Они сияют. Охота преобразила их: кстати, они возвращаются не с пустыми руками. На дне лодок видны многочисленные тюленьи шкуры и несколько шкур выдр. Предлагаем им обменять одну тюленью шкуру на табак и провизию: они в восторге от сделки. Любой торговец с Чилоэ за ту же цену потребовал бы у них половину всей добычи!

„Есть контакт“, как говорится. Несмотря на языковый барьер, мы понимаем друг друга. Три дня мы, европейцы, жили в наших зодиаках, как кауашкары. Видимо, именно это они и ценят.

Мы проводим с ними какой-то час. Но этот час — один из наиболее интересных и волнующих из всех мною прожитых. На обратном пути к „Калипсо“ мне хочется рассказать об этом морским птицам, двум выдрам и тюленям, которые нам повстречались.»

ЛОДКИ ИЗ КОРЫ И ЛОДКИ ИЗ ДЕРЕВА

ТРАДИЦИОННЫЕ СПОСОБЫ ОХОТЫ

ГЕРОЙ ОБРАЩАЕТСЯ В КРЫСУ

ВРЕМЯ, ПРОСТРАНСТВО И СЛОВА — ЖИТЬ ВМЕСТЕ

ИГРЫ И ИСКУССТВО — ПОСЛЕДНИЙ ИЗ КАУАШКАРОВ

На западном побережье южного Чили от Пуэрто-Монт до мыса Горн, иными словами от 42 до 56° южной широты (то есть на протяжении более чем 1500 км), нет ни одной дороги, ни одной тропинки. Единственный путь сообщения здесь — проливы. Даже на больших островах нет почти никаких дорог: на острове Чилоэ из одной деревни в другую можно попасть только морем, на шлюпке, и дети, которым выпала счастливая судьба обучаться грамоте, приплывают в школу на лодке. В этом крае гранитных утесов и непроходимых лесов вода для жителей — в некотором роде единственно возможное жизненное пространство. А лодка — второй дом. Старые кауашкары до сих пор рассказывают трагические и, вероятно, правдивые истории о неосторожных охотниках, которые, высадившись на затерянном островке, плохо привязывали лодку — ее уносило течением, и они умирали на берегу от голода…

Самое древнее средство передвижения у народа каноэ — челнок из сшитых досок. Для строительства челнока индейцы использовали либо кипарис, либо дерево алерсе, из которых легко (сравнительно) сделать плоские доски.

Две сероголовые казарки покидают эти места. Они летят нал вымирающими кауашкарами, когда до военного переворота в Чили осталось несколько дней. Как это символично!

Южные морские котики удивительно изящны под водой; у кауашкаров была «песнь котиков», очень монотонная и очень красивая, — только старики помнят еще из нее несколько фраз.

Для каждой пироги требовалось изготовить и обжечь снаружи пять-семь досок длиной 3,5–7,5 м, шириной 60 см и толщиной 2–3 дюйма. Концы досок стесывали так, чтобы получились корма и нос. По обоим краям каждой доски пробивали ряд отверстий, а затем сшивали доски по две крепкой лианой точно так, как сшивают два куска ткани. Остов лодки конопатили чем-то вроде пакли, изготовленной из заболони алерсе, которая разбухает в воде. Потом принимались за шпангоуты, крепившиеся деревянными нагелями, — лодка получалась такой прочной, что могла выдержать двадцать человек и плавать в открытом море. Весла состояли из двух частей — веретена, сделанного из ствола молодого кипариса, и овальной лопасти. За веслом-рулем сидела обычно пожилая женщина. А посередине лодки горел традиционный огонь «огне-земельцев»…

С 1880 года никто не видел ни челноков из сшитых досок, ни пожилых женщин, сидящих на корме у руля двадцатиместной лодки кауашкаров… Никто больше не наблюдал эту типичную сцену из жизни морских кочевников.

Для туристов индейцы Пуэрто-Эдена мастерят миниатюрные лодки из коры. Но они не являются копиями оригинальных лодок этого племени. Типичным для кауашкаров был как раз челнок из сшитых досок. Тем не менее они очень рано позаимствовали у своих соседей яганов технику изготовления лодок из коры и применяли ее до 1925 года.

Ладрильеро сообщает, что в 1557 году видел, как они делали лодки из коры, «сшитой при помощи колец из бахромы китового уса и укрепленной нервюрами из прутьев толщиной в палец; форма у этой лодки как у четырехдневной луны с высоко поднятыми рогами». Позже Дрейк отмечает, что видел лодки, сшитые ремешками из тюленьей кожи. В XVIII веке подобные лодки длиной 15 футов, шириной и глубиной 3 фута описывал Бугенвиль; иногда на них в качестве паруса крепилась шкура тюленя, добавляет Бугенвиль.

На изготовление лодок шла кора деревьев койге (Nothofagus betulo-ides)\ толщина его коры меньше дюйма. Сначала индейцы, единственное орудие которых — заостренная раковина или камень, делают на стволе выбранного дерева два надреза по окружности, потом между двумя этими надрезами делают вертикальный надрез — и снимают полосу коры единым куском. Чтобы распрямить эту полосу, ее вымачивают в воде под водопадом, а потом кладут ее на несколько дней под груз из камней. Для изготовления лодки достаточно двух таких больших кусков коры. Куски устанавливают перпендикулярно друг другу, так что они составляют двугранный угол, ребро которого служит килем лодки. Их сшивают через край лианой, называемой воки. Чтобы лодка была прочнее, индейцы выкладывают ее изнутри прутьями, придавая им форму полукруга, а сверху прутья покрывают слоем узких полосок коры. Два ствола молодых деревьев служат планширями. Нос и корму надстраивают другими кусками коры.

В таком каноэ свободно размещается человек десять. При ветре на небольшой мачте, установленной на носу лодки, натягивают тюленью шкуру, которая служит парусом и облегчает работу гребцов. Посредине лодки, как и в челноке из сшитых досок, устроено место для костра — его выкладывают слоем камней и раковин.

Когда индейцы архипелага познакомились с железным топором — то есть со времени колонизации европейцами, — они стали все чаще строить лодки третьего типа — из цельного куска дерева, или монокси-лы. Эти лодки делаются так. Мужчина в одиночку уходит в лес искать подходящее дерево койге — сухое, но без единого признака гниения и с таким стволом, на котором нет веток примерно до пятиметровой высоты. Он валит его и принимается обрабатывать, причем работа начинается с основания ствола — будущего носа лодки. Дерево долбят до тех пор, пока не останутся только стенки толщиной в 3 см (нос и корма должны быть чуть толще), на что порой уходит до трех недель. Проделав эту работу, индеец зовет кого-нибудь на помощь, и лодку волокут к морю, где и доканчивают ее постройку. Дело это требует необычайной сноровки: с помощью топора (или случайно подвернувшегося тесла) хозяин лодки должен стесать стенки корпуса так, чтобы они были не толще I см, да при этом нигде случайно не пропороть корпус. Потом лодку наполняют водой, затем сливают ее и обжигают весь корпус. И, наконец, с помощью распорок из веток придают лодке нужную форму. На этом этапе работы, если дерево было выбрано неудачно, по корпусу могут пойти длинные трещины — и тогда придется все начинать сначала…