Олег Трушин - Хорюшка

Соседство со старым одиноким барсуком, которого они частенько видели в тальниковом логе, нисколько не тревожило. Скорее, наоборот. Это соседство было спокойным. Барсук не беспокоил семейство хорей. Лишь однажды он приблизился к отнорку, занятому хорями, боязливо заглянул в глубь норы, потоптался у её выхода, обнюхал мох и ушёл прочь.

С наступлением сумерек соседи выходили из своих нор и удалялись в ночь по своим, только им известным делам, — у каждого была своя тропа. Случалось, что встретятся на лесном пути, отпрянут в стороны, постоят, словно в оцепенении, и, пятясь друг от друга, разойдутся себе восвояси.

…В суете пролетели короткие летние месяцы. Осень подкрадывалась исподволь, потихоньку наступала. Потянулись на юг журавлиные караваны — знать, холода зимы не за горами.

После двух первых ночных заморозков, словно торопясь на покой, золотым дождём полетела с осин и берёз листва. В воздухе запахло прелью и сыростью. Заметно короче стали дни и длиннее ночи. Теперь хорюшка возвращалась с охоты в полной темноте до третьих петухов. В светлое время суток она старалась вообще не покидать норы. Осенний лес был полон тревог. Охотники, грибники да ягодники — частенько слышала она днём людские голоса. Недалеко от барсучьих нор был хороший брусничник, который тянулся по всему краю бора до самой низины, где начинался густой ельник. Этот брусничник никогда не пустовал — как только нарождались первые спелые ягоды, любители брусники всегда были тух, как тут. Глухари рябчики постоянно гостили на ягоднике, и случалось, что нет-нет, да какой-нибудь рябец, потерявший осторожность, попадал на обед к хорюшке и её семейству.

Лес, конечно же, приносил пропитание, но по-прежнему основным местом охоты для хорюшки продолжала оставаться родная деревня. Почти каждую ночь с наступлением густых сумерек отправлялась хорюшка в деревню. Всегда подходила со стороны поля, где ещё до полной темноты успевала навестить в поисках разжиревших полёвок старые скирды соломы, что стояли на окраине деревни, и только после этого бежала к избам.

Жизнь научила хорюшку быть осторожной, и она никогда не приходила за одну ночь в один и тот же двор дважды. Обойдя деревенские дворы, она спокойно уходила в лес.

Однажды, после того, как она извела целый курятник, с ней едва не случилась беда. Хорюшка чуть не поплатилась своей жизнью: на следующую ночь, вновь сунувшись к тому самому курятнику, лишь случайно не угодила в канкан, поставленный дедом Спиридоном аккурат на том месте в проломе старого заборного горбыля, где всегда любила проскальзывать хорюшка, следуя в амбарное подполье Спиридонова дома, в котором охота на мышей не составляла большого труда. Судьба пощадила её в тот раз — пружина капкана сработала не вовремя, и лязг стальных челюстей лишь сильно напугал хорюшку. Она молнией отскочила от опасного, места и поспешила удалиться со злополучного двора. После этого случая, едва не стоившего ей жизни, хорюшка перестала наведываться в этот дом, обходила его стороной и всё чаще заглядывала на сенник, что стоял на самом отшибе. Там было намного спокойнее и всегда можно было поживиться мышью или пристроившейся на ночлег пичужкой.

Куриный разбой в доме деда Спиридона наделал в деревне много шума. Хозяйки стали крепко-накрепко запирать дверки куриных лазов, боясь, что в них проберётся хорь. Хорюшка иногда подходила к таким наглухо закрытым дверцам, тоскливо втягивала в себя дух близкой добычи, но ничего поделать не могла — ходу в курятник не было.

Подросшие щенки уже частенько увязывались за матерью. Тот мир, что давал кров и пишу, был ещё плохо знаком им, и малейшая оплошность грозила бедой. Порой, чтобы не рисковать детьми, хорюшка всю ночь охотилась вместе с ними в поле на старых соломенных скирдах. Тут тоже можно было нарваться на филина или лисицу, но всё равно в деревне было опасней.

В первый месяц зимы в семью хорей пришла беда. Стояло бесснежное предзимье. Природа ждала снега, а его всё не было. В самую эту пору и набрёл на барсучьи норы человек. Набрёл случайно. Определил, что почём, и ушёл восвояси. А через несколько дней вернулся и выставил капканы у отнорков, где были видны звериные выходы.

В тот день, когда человек ставил капканы, семья хорей ещё с ночи осталась на скирдах за деревней, где, нажировавшись, залегла на лёжку. К барсучьим норам они вернулись лишь к следующему вечеру. Пропустив вперёд щенят, мать спокойным нарыском шла несколько позади.

Лязг стали капкана, жалобный визг детёныша застали её врасплох. Хорюшка резким движением метнулась за огромный можжевеловый куст и лишь спустя какое-то время решила приблизиться к норе. Стальной капкан перехватил щенка пополам, не оставив никакого шанса вырваться из смертельного плена. Хорюшка, боясь заходить в нору, отбежала в сторону. Осмотрелась. Запах свежей крови резал нюх.

Второй детёныш, успел проскочить в нору, но, сильно испугавшись, затаился.

Над лесом народился молодой месяц. Высыпали звёзды, и в морозном воздухе тянуло сыростью. Лось остановился рядом с барсучьими норами. Над бором пролетела ночная птица, заставив хорюшку быстро скрыться в норе. Сосед барсук вовсе не подозревал о случившейся трагедии в семье хорей — зима заставила уйти его в спячку на долгие холодные месяцы. А по весне, проснувшись от талых вод, он уже не увидел рядом своих соседей. Они ушли.

Первый снег выпал в ночь. Ещё с вечера сильно заморозило, а в полночь посыпались первые робкие снежинки, разыгравшиеся к рассвету в настоящую пургу. Снег шёл весь следующий день. Первая пороша — мёртвая. Пугаются лесные обитатели первого снега, не хотят оставлять на нём печатный следок. Так может длиться день-другой, а уж потом одно дело — голод из убежища выгонит.

Только на четвёртый день решила выйти на свет хорюшка. Теперь её домом был старый, прогнивший погреб крайнего деревенского дома. Он стоял в заброшенном яблоневом саду с провалившейся местами крышей, с просевшей и уже давно не открывавшейся дверью. В доме, при котором был вырыт этот погреб, уже давно никто не жил. Развалившийся на стороны еловый частокол зарос травой, оголив со всех сторон брошенную усадьбу. Если осенью в старый сад заглядывали местные жители, чтобы подсобрать паданку, то зимой здесь дарило полное спокойствие.

Хорюшка после того, как у барсучьих нор её настигла беда, перебралась сюда с оставшимся детёнышем, который был ещё всё при ней. Она не знала, что тот, кто погубил её детёныша, был тот самый дед Спиридон, чьих пеструшек она перегрызла. Ах если бы ей было это ведомо, то, наверное, она отомстила бы, не прошла мимо дремлющего в ночи курятника деда Спиридона с новыми жильцами.